– «Прикрытие-1» не спит, – несколько легкомысленно отозвался Фред Клейн. – И вообще, мы работаем по вашингтонскому времени. У нас тут самое начало вечера. – Голос его посуровел. – У меня недобрые вести. Похоже, инцидент на Диего-Гарсия не имеет отношения ни к атмосферным явлениям, ни к поломкам обычного сорта. На нас снова напали.
– Когда? – выдохнул Смит, забыв об обидах.
– Это еще продолжается. – Клейн ввел агента в курс дела. – В Неваде погибли шестеро ребятишек – их машину переехал товарняк, потому что шлагбаум не работал. У меня на столе целый список гражданских лиц, пострадавших или погибших в результате отключения электроэнергии, и он вряд ли полон.
Джон задумался.
– ФБР уже отследило хакера?
– Они не могут. Его защита меняется настолько быстро, что, похоже, его компьютер эволюционирует у нас на глазах.
– Это молекулярный компьютер, – выдавил Джон перехваченным горлом. – Это может быть только он. И у них есть оператор. Проверь, не пропадали ли в последнее время хакеры. Пусть этим займутся другие конторы.
– Уже.
– А что Шамбор и его дочь? Что-нибудь есть?
– У меня в руках его досье… но толку от бумаг немного.
– Может, ты что-то упустил. Пробегись по верхам.
– Ладно. Родился в Париже. Отец – французский десантник, погиб при осаде Дьенбьенфу. Мать – алжирка, воспитывала сына одна. Еще в детстве выказал удивительные способности в математике и физике, получал стипендии на обучение в лучших школах Франции. Докторскую защищал в Калтехе [23], потом работал в Стэнфорде с их ведущим генетиком, потом в Пастеровском. После этого занимал руководящие посты в институтах Токио, Праги, Марокко и Каира, а лет десять назад вернулся обратно в Пастеровский. Что касается его личной жизни – мать воспитывала его в мусульманском духе, но, повзрослев, он не проявлял никакого интереса к религии. Увлечения: плавание под парусом, пешие прогулки, азартные игры – в основном рулетка и покер. Считает себя знатоком шотландского виски. Для ислама места вроде бы не остается. Это поможет?
Джон помолчал, собираясь с мыслями.
– Значит… Шамбор любил риск, но умеренный. Он любил расслабляться и был не против перемен – скорей перекатиполе, чем лежачий камень. Большинство ученых, наоборот, нуждается в стабильности. Плюс к тому – явно привык доверять своим суждениям и следовать интуиции. Что, собственно, и требуется от лучших ученых – как теоретиков, так и экспериментаторов. А что Шамбор не придавал особого значения правилам и инструкциям, мы уже оценили. Все сходится. Так как насчет его дочери? Тот же психотип?