«Вас много и вы у себя дома…»
Теперь крестьяне, случись что, могли дать отпор. Теперь-то они понимали, в чем их сила.
Поздним вечером третьего дня Малыш и Буйвол стали собираться. Еще раз проверили оружие, нацедили воды во фляжки. Выйдя из дома, тщательно протрясли одежду и пустой дорожный мешок. Вернувшись, встали у порога и о чем-то долго негромко переговаривались.
Халтет, сидя за столом, наблюдал за гостями.
– Хлебца в дорогу дадите нам? – спросил у хозяина Малыш. – А может и еще что побогаче.
– Уходите? – поинтересовался староста, не ответив на вопрос лучника.
– Да. Завтра. На рассвете. Пока еще не жарко.
– И куда пойдете?
– К горам.
– Горы кругом.
– Да уж. Не заблудимся.
– А тропы знаете? Перевалы?
– Найдем, где перейти.
– Проводник вам нужен. Дам я вам паренька одного смышленого в провожатые. До гор вас доведет, покажет куда дальше, объяснит.
– А еды дашь? – повторил вопрос Малыш.
– Дам. И еды дам. И кое-что еще впридачу.
– Что? – Малыш и Буйвол спросили одновременно.
– Завтра увидите. Утром.
Было уже совсем темно. В незавешенные окна заглядывала с улицы ночь. Комната была освещена тусклым мерцающим светом масляного светильника, что висел над столом.
– А сейчас давайте-ка спать, – сказал Халтет и дунул на язычок пламени.
Малыш и Буйвол, разом ослепнув, нерешительно двинулись к своей комнате. И остановились, услышав хриплый голос старика:
– В темноте даже самый могучий воин становится беспомощен. Не так ли?
Скрипнули половицы, сначала справа, потом слева. Халтет уверенно расхаживал по своему дому.
– И что из этого? – спросил Малыш, ощупывая стену.
– Все мы ходим во тьме… – старик откашлялся. – Даже самые могучие воины… Ложитесь спать. Завтра будет новый день.
Халтет проснулся часа за два до рассвета. В комнате было светло. Все окошко заняла рябая луна – она словно подкатилась к самому дому и заглядывала внутрь.
Старик зевнул, сел на кровати, спустив ноги на пол. Прислушался – гости спят.
Он накинул рубаху и крадучись вышел из дома. За сараем взял лестницу, прислонил к стене, залез на чердак. Посидел какое-то время в темноте, вдыхая тяжелый пыльный воздух, прислушиваясь к тихим шорохам. Чуть было снова не задремал, уже уронил голову на грудь, но тут осмелевшая мышь, пискнув, пробежала по ноге, и Халтет вздрогнул, очнулся. Обернувшись, увидел, что небо уже сереет, звезды тают, и заторопился. Подтянул к себе небольшой железный ящичек, спрятанный под охапкой прелой соломы, откинул крышку, достал тряпичный сверток. Положив его на колени, аккуратно распеленал. Провел пальцем по тускло блеснувшему металлу.