Владыка Лииба в холодном поту подскочил на постели, рефлекторно
отбросив в сторону легкое одеяло и выхватив из-под подушки кинжал.
Первая мысль, посетившая его, была: «Нападение», но в огромной
спальне оказалось пусто, а молоденькая наложница мирно посапывала
на самом краю кровати. Утерев пот, владыка спрятал оружие и улегся
обратно, укрываясь.
Что же это было? Явно не сон, потому что все сны он отлично
помнил и после пробуждения, чем добавлял хлопот дворцовым
толкователям. Сейчас же никакого сна он не видел, а что-то...
что-то похожее на... крик. Да, именно крик, агония умирающего
создания. Но к чему бы это?
Владыка еще немного поворочался с боку на бок, в попытках
уснуть, но этому не суждено было случиться. Сначала в коридоре
раздались приглушенные голоса, в которых, тем не менее, можно было
разобрать требования пропустить, а затем по двери бесцеремонно
забарабанили и заорали.
– Владыка, проснитесь, беда.
Поморщившись (такое же обращение, как и к правителю опасных
соседей, когда-то грело душу, но сейчас вызывало лишь глухое
раздражение), владыка второй раз за ночь скинул одеяло и встал с
кровати, накидывая висящий на стуле халат, а затем крикнул:
– Войди.
Дверь приоткрылась, и в образовавшуюся щель проскользнул и
поклонился один из советников, бледный как мел.
– Беда, владыка, башня главного демонолога разрушена, а все,
находившиеся в ней на тот момент, убиты от чудовищного выброса
силы.
– И это все? – безразлично вопросил владыка, зевая.
– Нет, спустя некоторое время, когда на место происшествия
прибыли отряды ловчих, произошел еще один выброс вблизи границы,
так что наши соседи точно заинтересуются. Но и это еще не все. В
это же время всполошились жрецы – статуя Исурта Стража Границ во
всех столичных храмах треснула и раскололась.
Зевающий владыка поперхнулся и закашлялся.
– Что? Да как такое возможно? Впрочем, это подождет, собирай
малый совет и всех магов поднимай, пусть просветят нас о
сложившемся положении. И жрецов доставь, узнаю все из первых рук.
Свободен.
Едва за советником закрылась дверь, как правитель принялся
одеваться, не обращая внимания на проснувшуюся и лупающую глазами
наложницу.
Случилось то, из-за чего он иногда ненавидел свой титул и трон –
перемены. И что они принесут, неведомо даже богам.
Целый океан боли свидетельствовал, что я еще жив, вот только
радости это не доставляло совершенно. Даже в Бездне мне не было так
больно, хотя там пытка разъятия личности продолжалась безумно
долго. Преодолев судорожные выбросы энергии, вызванные
повреждениями, я блокировал все ощущения, оставив кристально чистый
разум с одной единственной задачей – восстановить матрицу духа или
хотя бы минимизировать причиненный ущерб.