– Все вы, бабы, злюки и друг друга ненавидите! – ухмыльнулся Серега.
– Я говорю всего лишь о профессионализме, вернее, о его отсутствии. А если рассуждать, как ты, милый мой, то любое негативное мнение нужно считать проявлением зависти. Когда ты, Петрович, говоришь о ком-то «он козел», я же не подозреваю тебя в том, что ты этому «козлу» завидуешь?
– Сдаюсь, ты права, беру свои слова обратно, – поднял руки Серега. – Твои статьи умные и философские, и я в них ни бельмеса не понимаю. Никакого сравнения с дамскими советами. В них я, правда, тоже ни хера не смыслю.
– Я должна считать, что ты мне польстил?
– Несомненно! – горячо воскликнул Серега.
Александра улыбнулась и покачала головой.
– Меня другое беспокоит, – продолжала она. – Если девушка действительно по глупости или из-за истерики схватилась за пистолет и к убийству непричастна, то Алеша непременно возьмется это доказать. Он же у нас защитник вдов и сирот. И тогда он просидит с этой девицей невесть где и невесть сколько времени…
– Ты чего, Сашка, ревнуешь, что ли? – изумился Серега.
– Тебе не надоело мне приписывать то соперничество, то ревность? – возмутилась Александра.
Серега прищурился с загадочным выражением.
– За «соперничество» я уже извинился и взял свои слова обратно… А вот насчет ревности… Она хорошенькая, эта девчонка, правда? – хитро улыбнулся он. – Такая прямо ладненькая, сладенькая! Грудки такие симпатичные из-под маечки торчат, и животик такой аппетитненький…
Александра мрачнела на глазах. Гнусный Серега, все так же хитро улыбаясь, продолжал свои гнусные речи:
– Я бы эту славную малышку не пропустил…
– Ты пошляк, это всем давно известно!
– А Кис не такой, верно?
– Еще бы! Никакого сравнения с тобой, половым разбойником!
– Так чего ты волнуешься?
– Я вовсе не волнуюсь, – пожала плечами Александра. – Просто немного беспокоюсь… Есть такой синдром… «Стокгольмский» называется…
– Что еще за шмасть такая?
– Экстремальная ситуация киднеппинга располагает при некоторых условиях к эмоциональному сближению между заложниками и похитителями… Один американский психиатр назвал это явление «Стокгольмский синдром»[6]… Нужно как-то сказать об этом Алеше. Психиатр утверждает, что если заложник знает о существовании синдрома, то он сможет противостоять его воздействию…
– Иными словами, «эмоциональному сближению»? – ухмыльнулся Серега. – Вот ты и попалась, голубушка! Ревнуешь ты, ревнуешь! Я тебя расколол! Все Кису расскажу!