А как же без головы-то?
– А тряпицу какую-нибудь навьем, голову подмышку, дальше бежим в атаку! Потом в лазарете голову-то и приставят, нитками суровыми пришьют до следующего боя.
Илья Уралов в армии Буденного прошел всю гражданскую, вернулся домой на Воронухе в полной кавалеристской форме, с карабином, шашкой и наганом.
Сдал он в военкомат только один карабин, седло и лошадь оставил, наган спрятал, а саблю на стену повесил. Бывало, как выпьет на празднике, хватается за саблю и побежал по деревне: «Изрублю в капусту!»
Марья Дмитриевна, боясь, чтобы спьяну сын не натворил беды, призвала кузнеца и попросила перерубить шашку пополам. Тот сделал из нее два великолепных косаря лучину щепать. Наган она спрятала под крыльцо, и остался Илья Иванович без оружия…
Зато Воронуха на загляденье была кобылица. Старший Уралов полюбил эту лошадь всем сердцем. Без куска сахара в стойло не входил.
Бывало на праздник запряжет ее в легкий возок, украсит гриву яркими лентами, колокольчиков под дугу навесит, понесется по улице, только снежная пыль клубится – глаз не отымешь!
Когда колхозы начались, лошадей у них отобрали. Месяца три-четыре прошло, наверное, пришел Уралов на конский двор, а Воронуха-то и голову повесила. Иван Никитович с расстройства заболел да и умер. А вслед за ним убралась и Мария Дмитриевна.
…В то время Васькин отец Василий Иванович уже заканчивал техникум механизации сельского хозяйства. И быть бы ему одним из первых председателей колхозов, но судьба повернула на другую дорогу.
Тогда прозвучал призыв партии и правительства: «Стране нужно 150 тысяч летчиков!» И молодежь откликнулась на него всем сердцем. В авиационные училища буквально хлынул поток молодого народа. Приемные комиссии уже не выдерживали этого напора, и тогда комиссии стали выезжать на места и отбирать кандидатов на поступление.
Приехала комиссия и в техникум, где учился Васькин отец. Уралов ради интереса пошел взглянуть на будущих летчиков. А там нужно было пройти врачей. По здоровью прежде всего отбирали. А у Уралова здоровье было хоть куда. Занимался на турнике, на брусьях, двухпудовую гирю выкидывал столько, что надоедало считать. Вот и решил: «А чем черт не шутит: пройду=ка и я этих врачей»
Комиссия прошла, председатель комиссии, комиссар – две шпалы в петлицах, – и говорит: