– Хороша телка! Я бы такую тоже… – Вовка произнес грубое слово. – Лебедев, ну скажи, почему они на тебя вешаются?
Костя равнодушно пожал плечами. Вовка сказал что-то еще, Таня не расслышала, но остальные заржали. И тут Серега вспомнил про нее и оглянулся:
– Ладно, мужики, мне пора – Катьке сказал, что за сеструхой пошел.
Костик перевел взгляд и только сейчас увидел девочку:
– Привет, Танюха, чего прячешься?
– Я не прячусь, – стараясь говорить как можно спокойнее, Таня подошла поближе. – Привет.
– Давно тебя не видел. Ты сейчас в каком?
– В девятом.
– Уже? А чего не растешь?
– Специально! – буркнула Таня. – Все дылды – дуры!
Лебедев рассмеялся.
– Не понимает ничего, – подмигнул Костику Вова.
– Тань, а парень у тебя есть? – улыбнулся Павлик.
Ну вот, и он туда же! Как будто не приходит к ним каждый день и не знает. Правда, Таня целый год переписывалась с одним мальчиком, с которым познакомилась в Анапе, но ведь это не то, абсолютно не то…
– Она у нас еще ребенок совсем, – посерьезнев, ответил за нее Сергей. – И дай Бог, подольше бы. А то попадется такой, как ты, Костян – вот тогда вешайся!
От возмущения, что ее назвали ребенком, Таня даже задохнулась.
– Сам ты… Взрослый сильно нашелся, тоже мне! Старичок прямо!
«Женился – и выпендривается теперь, строит из себя. Да еще унижает… при нем… Дурное дело – не хитрое», – вспомнила она поговорку своей мамы, и уже собиралась сказать это вслух, но не успела.
– Анекдот хотите? – Лебедев отвернулся от нее. – Звонок в Политбюро ЦК КПСС: «Алло, вам Генеральный Секретарь не нужен?» «Мужик, ты что, больной?» «Да, да, я очень больной и очень, очень старый».
Все расхохотались, забыв про Таню. Она тоже не выдержала и улыбнулась – уж больно похоже Костик изобразил Черненко.
– Ладно, бывай, мы пошли, – второй раз повторил Серега.
Ребята пожали друг другу руки.
– Пока, Танюха! – Лебедев протянул руку и ей.
Тон у него был нарочито серьезный, а в глазах – веселые искорки. Таня промолчала и руки не подала, сделав вид, что не заметила. Она повернулась и пошла, не оглядываясь на брата. А на глаза наворачивались слезы обиды и разочарования.
Жизнь ее испорчена теперь навсегда, и ничего хорошего в ней больше не будет… Думать так было и горько, и почему-то приятно. Ну и пусть, пусть он себе гуляет с этой дылдой с лошадиными губищами! А Таня заболеет и умрет… Или нет, не дождутся! Не достоин Костик ее любви, и зря она, дура, клялась! Она заведет себе кого-нибудь другого, вот!