На океан я смотрел каждый день из окна своей комнаты. Отец, сам того не ведая, всё-таки что-то для меня сделал – дал мне возможность быть вблизи воды. В прошлой жизни, если есть таковая (во что я не особо верю), я наверняка был дельфином. Нравятся мне эти существа. Умные. Плавать в нашем океане я обожал – именно в нашем, никакой другой мне не был нужен. В эти минуты даже утихала ярость.
Отпускала она меня редко, мучила, а при этом оберегала. Когда она достигала пика, я вполне мог бы одолеть любого парня. Никто бы этому не поверил, особенно мои одноклассники. Накачанные бычки! Сразу бы подняли на смех: «Хлюпик!». Ничего опасного в ярости, в противовес тому, что твердят, я не видел. В этом месте добавлю: не видел в ту пору, а сейчас уж и не знаю…
А мать всегда боялась воды и даже в неглубоком бассейне купалась с осторожностью. Последнее время она вообще перестала лезть в воду. От страха у неё возник нездоровый интерес ко всем авариям. По утрам она просматривала новости в интернете: не было ли кораблекрушений, не упал ли в океан самолёт, не утонул ли кто. Когда я, мальчишкой, прыгал на мелких волнах у самого берега, она нервно звала меня назад. Сверхчувствительная, ранимая, мать мгновенно расклеивалась и, стесняясь этого, старалась не показывать. Но недавно, когда её оскорбили, скрыть не сумела и расплакалась. Именно этого подонка я намеревался проучить. Дело было так.
Мать прихватила меня с собой в центр за покупками. Там мы набрели на новый магазинчик «Европейские деликатесы». Пока она выбирала сыры, я слонялся по проходу. Остановился перед тарелкой с бри. Взял кусочек. Понравилось. Съел ещё. Потом ещё… ещё… и тут прервал мой пир продавец – мешковатый дядька с узкими, как у китайца, глазами.
– Это для того, чтобы пробовать, – сказал он. – Если же вы голодны, то вон напротив закусочная.
Его замечание меня разозлило, и я бросил в ответ, что именно это я и делаю – пробую.
– Карточка или наличные? – пропустив мимо ушей мою реплику, обратился он к матери, когда она подошла к кассе.
– На кой тогда расставлять тарелки с едой, если к ним нельзя прикасаться? – не унимался я. Продавец опять не ответил. Это взвинтило меня ещё больше, и, желая его поддеть, я сказал, что есть такой негласный закон: покупатель всегда прав.
– Ты бы, парень, не мешал, шёл бы на улицу, – не выдержал он.