Его обращение растревожило осиное гнездо. События начали развиваться очень быстро. В 496 г. знать вступила в союз с мобедами, и они вместе вынудили Кавада отречься. На трон взошел его юный брат Замасп. Кавад оказался в самой страшной имперской тюрьме, весьма уместно названной «Замок забвения». «Имя того, кто брошен в его темницы, было запрещено упоминать впредь, и любого, кто произнесет его, ждала смерть»>59. Но для Кавада, царя настолько предприимчивого, что он даже позволил себе заигрывать с коммунизмом, это был еще не конец. Он раздобыл комплект женской одежды, ускользнул в обличье собственной жены от тюремщиков и бежал ко двору эфталитов. Там, как и его отец сорока годами раньше, он договорился с ханом о поддержке и вернулся в Ираншехр во главе армии эфталитов. Парфянские династии, прилагавшие все усилия, чтобы не захлебнуться в захлестнувшей их волне маздакизма, оказались бессильными помочь своему юному ставленнику. Замасп был свергнут без боя, ослеплен кипящим оливковым маслом или, возможно, железной иглой и канул в забвение.
Так к 498 г. Кавад снова стал шахиншахом. Но чрезвычайные обстоятельства, в которых оказалось его царство, не исчезли. Империю раздирали религиозные противоречия, социальные беспорядки и династическая вражда, к тому же она стала банкротом. Как же Кавад мог заплатить эфталитам за поддержку? Проблема казалась нерешаемой, даже с учетом его дерзости и предприимчивости.
Но Кавад, как и раньше, оказался на высоте. Не обращая внимания на взрывоопасность положения, он перешел в наступление. Теперь он обратил свой взор в сторону заходящего солнца, решив пересечь западную границу и взять необходимое ему золото там.
Он собрался воевать с единственной в мире империей, которая могла соперничать с его царством.
Когда-то предшественники Сасанидов управляли обширными владениями, простиравшимися до самых берегов Средиземного моря. Им принадлежал Египет, Сирия и даже часть Европы. Память об этом золотом веке уже ослабела, но кое-что в самой Персии не давало забыть о нем полностью: таинственные гробницы и рельефные изображения бородатых царей на скалах. А еще масса колонн в пяти милях к югу от Истахра – «место сотни столбов». Здесь, среди руин, жрецы вырезали надписи, а северная знать приносила жертвы духам древних царей, которые их построили в сказочно далеком прошлом.