Утром Павла Витальевича разбудил голос Егора Аристарховича, который сидел на полу у дивана и тихонько жаловался на свою бесовку жену.
– Она меня совсем не любит. Понимаете? Игнорирует мое присутствие, не пускает в свою комнату, а ведь она все еще моя жена, перед богом клялась, чертова проститутка. И зачем я ее из дерьма вытащил? Простите, соблазнился…
– Да не печальтесь Вы так, – стал успокаивал его барин, – все образуется, сейчас вот соскучитесь, друг по другу, и вновь будет мир и согласие.
– Вот, держите дружище деньги, я не хочу быть перед вами в долгу. Это пятьсот рублей за ущерб. Этого хватит?
– Ну, конечно хватит, дружище.
– И еще, теперь мы с вами друзья, ну там на полевых работах коли чего нужно, приходите, обязательно помогу. – Стоя на коленях у дивана продолжал помещик.
– Встаньте же с коленей Егор Аристархович, Вы ставите меня в неравное положение. Увы, я сегодня покину Вас, попросите, пожалуйста, запрячь лошадей.
– Пойдемте, позавтракаем, а потом отправляйтесь в путь. А то оставайтесь настолько, сколько захотите. У меня есть чем заняться. Салют, например. Цыганей хотите шумных? Ай-на-не, на-не, на-не! Мы еще на рыбалку не ходили… А у меня в пруду такие карпы водятся! – Третюхин рубанул ребром ладони по локтю.
Голова гудела после вчерашней пьянки, поэтому застольные сто или двести граммов крепкой чачи пришлись, как нельзя кстати. Сытого и пьяного Павла Витальевича слуги погрузили в бричку, а Егор Аристархович расцеловал на последок его в десна. Лошади тронулись и покатили бричку с молодым барином в сторону города Ярославля.
Глава 3. На хозяйском дворе
Стоял пасмурный летний день. После утреннего ливня земля пропиталась водой, дороги развезло. На постоялый двор заехала крытая бричка, запряженная двумя лошадьми. Куры и гуси бросились в стороны, уступая место гостю. Из открывшейся дверцы показались начищенные яловые сапоги, в которые были заправлены полосатые штаны. Баба с корзиной грязной картошки остановилась, чтобы поклониться почтенному гостю. Из сарая вышли два волосатых, бородатых мужика по пояс раздетые. Они тоже нагнулись в поклоне, но по очереди время от времени поглядывали на вылезающего нежданного гостя исподлобья. Неспешно, вслед за полосатыми штанами из брички вылезло темно-коричневое драповое пальто и серьезная белобрысая голова владельца всего этого гардероба.