Чья-то рука коснулась меня сзади, я дернулась и обернулась, чтобы видеть их обоих, потому что я знала, кто это. Глаза Жан-Клода снова стали обыкновенными.
Я обрела голос:
– Это ты его позвал.
– У нас было соглашение, что тот, кому ты позвонишь первому, свяжется с другим.
– Ты должен был мне сказать.
Жан-Клод положил руки на бедра:
– В этом я своей вины не признаю. Он хотел явиться сюрпризом, вопреки моим желаниям.
Я перевела взгляд на Ричарда:
– Это правда?
– Да.
– Зачем?
– Затем, что при честной игре я бы не получил поцелуя. А видеть тебя сегодня и не дотронуться – эта мысль была мне невыносима.
Не столько от его слов, сколько от выражения глаз и от жара в его лице я вспыхнула.
– Я сегодня играл честно, ma petite, и я же и наказан, а не вознагражден. – Жан-Клод протянул ко мне руку. – Начнем с поцелуя?
Вдруг я сообразила, что мы стоим на танцполе рядом с металлической рамой и ожидающими «актерами». Внимание публики было устремлено на нас, а мне этого не хотелось. Почти все в зале были оборотнями. Я ощущала их энергию как теплый электрический мех, а они ощущали нашу.
Я кивнула. Вдруг мне захотелось уединения, которое предлагал Жан-Клод. Но, переводя взгляд с Жан-Клода на Ричарда и обратно, я не доверяла себе самой остаться наедине с любым из них. Если бы у нас был номер, я не могла бы гарантировать, что секс останется чисто метафизическим. Признать это даже перед собой было неловко. Насколько бы ни было неудобно делать это перед публикой, наедине все-таки хуже. Здесь я знала, что скажу «стоп!», а в другом месте – не уверена. Я сейчас думала не о леопардах, а о том, насколько я голая. Вот черт!
– С поцелуя? Почему бы и нет?
– Можем снять номер, – сказал Ричард, понизив голос.
Я затрясла головой:
– Никаких номеров.
Он протянул руку, но одного взгляда хватило, чтобы он ее убрал.
– Ты нам не доверяешь.
– Или себе, – тихо отозвалась я.
Жан-Клод протянул руку:
– Давай, ma petite, мы задерживаем представление.
Я мгновение смотрела на его руку, потом взяла ее, ожидая, что он притянет меня к себе, но этого не случилось. Он остановился от меня на расстоянии ладони. Я посмотрела на него вопросительно, и он коснулся моего лица, нежными исследующими пальцами, ощупывая все изгибы щеки, будто осторожная бабочка, будто боясь тронуть. Потом он наклонился ко мне, и кончики его пальцев легли мне на кожу, ладони соскользнули, беря мое лицо будто в чашу рук, как хрупкую драгоценность.