– Погоди, – то ли прошептала, то ли прохрипела я. – Причем здесь рот? Ты же должен был руки на меня возложить?
– Я говорил, что умею исцелять телом, – ответил он. Сила раскинулась между нами, как тянучка между липкими пальцами ребенка. Как будто если мы сейчас коснемся – сплавимся друг с другом.
Я убрала руку, и ощущение было, будто она движется через что-то – реальное и сплошное. Но голос мой прозвучал так ровно, что даже я удивилась.
– Я думала, это значит руки.
– Если бы я имел в виду руки, я бы так и сказал. – Он наклонился ко мне, продвигаясь сквозь силу, и это было как волны по воде, когда к тебе кто-то подплывает. Я зачерпнула в горсть его волосы. – Дай определение тела. – Он улыбнулся одновременно ласково, снисходительно и почему-то грустно. Он все так же нависал надо мной, лицо близко-близко, как в поцелуе, моя рука у него в волосах, вокруг нас пульсирует сила, формируясь во что-то большее. – Рот, язык, немножко руки, но нужно тело, одних рук мало. Мне говорили, что ты тоже умеешь исцелять телом.
Я вытащила руку из его волос и попыталась увеличить дистанцию, но он не отодвинулся, так что ничего не вышло. Да, я умею исцелять с помощью секса или чего-то настолько к нему близкого, что на публике этого делать не хочется.
– Вроде того. – Я обернулась, посмотрела и увидела Черри. – Взывание к плоти – это вроде как я вызываю мунинов?
Это такие воспоминания предков у вервольфов. Хотя они скорее призраки, духи мертвых. Можно обрести их знание, их умение и их дурные привычки, если у тебя есть способность их каналировать. Я – некромант, и все мертвецы ко мне расположены. Мунин, который любит меня больше всех, принадлежал Райне, бывшей лупе стаи. Я ее убила – чтобы не дать ей убить меня, – и она наслаждалась тем, что может мной владеть. Я сумела обрести силу с ней справиться, когда приняла ее такой, как она есть. Я уже не боролась с ней, мы выработали что-то вроде перемирия. Но вызов мунина для исцеления всегда был для меня сексуальным переживанием, потому что так оно было для Райны.
– Это не секс, – сказала Черри. – Чувственность, но не секс.
В этих вопросах я доверяла ее суждению.
– Ладно, тогда давай.
Мика глядел на меня, и эти странные желто-зеленые глаза были до ужаса близко.
– Делай.
Он снова улыбнулся той же снисходительно-задумчиво-грустной улыбкой, будто смеется над нами обеими – и плачет над нами одновременно. Нервирует такая улыбка. Потом он нагнулся, поднося рот к моей шее, к первому шраму. И первый поцелуй нежно лег мне на горло, он выдохнул на меня силу, и вдруг стало трудно дышать. Но сила прилипла к коже, как одежда. Кончик языка предводителя леопардов скользнул ниже, пролизывая на шее влажную горячую дорожку. И по ней шла сила, обдавая жаром, исчезая под кожей. Но там, где он прижимался ртом, присасываясь ко мне, всасывая меня в себя, между зубами, – там я чувствовала, как всовывается в меня сила, проталкиваемая в шрамы. Я беспомощно дергалась – не могла сдержаться. У всех нас есть свои эрогенные зоны помимо стандартных, такие места, которые, когда их коснешься, реагируют, хотим мы того или нет. У меня это шея и плечи.