Одних волнуют девки,
Других волнуют деньги,
Кругом безобразная давка.
Но в жизни есть одно
Жемчужное зерно –
Роскошная, светлая драка.
Из песни «Музыка лезвий»
Кстати, в данном случае, как и во многих других, очень непросто понять, действительно ли «не получилось» или же промах, падение – инсценировка. В отношении Головина никогда нельзя было сказать наверняка, где досадная оплошность, а где специально задуманный ход. Стоит, однако, отметить, что он мог крайне быстро, практически мгновенно рационально просчитывать возникающие ситуации, даже в крепком хмелю. Да и не только, наверное, рационально…
Шествуя по городу в компании своих приятелей, окончательно очумевших от многодневного «алкоголя и алкоголя, потом опять алкоголя» и беспрерывной поэзии, мистики и метафизики, он мог выкинуть что угодно. Однажды, к примеру, вдруг начал швырять куриные яйца – иногда в проходившие мимо автомобили, иногда в направлении мегаполиса, нависшего миражом во всех направлениях, судя по всему, манифестируя должное отношение к дьявольской сути прогресса. При появлении сил враждебных, а именно взбесившихся шоферов из притормозивших машин, а затем и милиции…
На защиту прогресса,
Наркоманы и упыри,
Эра темных агрессий
Сверкает в нашей крови…
Из песни «Эра темных агрессий»
…так вот, при приближении разъяренных шоферов и замелькавших меж ними милицейских фуражек он и не собирался скрываться – не уделяя всей суматохе никакого внимания, просто тихо стоял, прислонившись к дереву, в то время как прочие пытались сбежать либо, не понимая, что происходит и происходит ли что-то вообще, тупо бродили по месту событий, видимо, расценивая все это как очередную галлюцинацию. Всех их поймали и наказали физически, потом увели в отделение – всех, но почему-то кроме Головина, который, когда шум утих, отделился от дерева и, слегка матерясь, пошел в произвольную сторону.
Хотя и не лишено оснований, однако не очень-то убедительно мнение, будто в бесчисленных пьяных историях Головин потому неизменно выходил сухим из воды, что находился под особой протекцией Диониса. Редко, но все же, случалось, и он попадал в больницу, милицию или дурдом.
В кинотеатре шел черно-белый французский фильм «Фанфан-тюльпан», любимый Головиным. Сам он, мертвецки пьяный, расположившись среди своих сотоварищей, склонил голову в кресле и спал беспробудным сном. На экране стража гуськом поднялась по деревянной лестнице к какой-то мансарде, где скрывался Фанфан-тюльпан, и принялась барабанить в дверь. «Именем Короля!» – грозно выкрикнул их командир. Головин на миг поднял голову и со своей исключительной интонацией проорал на весь зал: «Па-а-шел ты на – -!» Потом тут же заснул. Хулиганы, шпана и прочие зрители буквально завыли от восторга.