Один из меня мог бы тогда отдыхать от бабушки, а потом они бы с тем, другим, менялись. Но к сожалению, невозможное невыполнимо, и из несбыточных грез я снова перенесся в реальность.
Когда я вернулся к месту трагической гибели чайника, бабушка уже собрала в совок осколки и высыпала их в мусоропровод. Потом она вымыла руки и стала натирать в тарелку рыночные яблоки, которые я должен был есть по утрам. Тут только вернулся дедушка с газеткой. Я посмотрел на него как на дезертира.
Бабушка лихо натирала яблоки, щеки ее зарумянились, как на катке, дедушка посмотрел на нее и залюбовался.
– Видишь, как бабка-то старается. Не для кого-нибудь, для тебя, дурака, – сказал он и снова залюбовался бабушкой.
– Ну чего уставился? – смутилась бабушка, точно гимназистка на первом свидании.
– Так, ничего… – вздохнул дедушка и перевел взгляд на заляпанное окно, по которому в поисках съестного елозила большая муха.
– На. – Бабушка поставила передо мной тарелку тертых яблок. Они выглядели аппетитной светло-зеленой кашицей, когда выходили из-под терки, но тут же коричневели и становились довольно неприглядными.
– Зачем мне каждый день есть эти яблоки? – спросил я.
Дедушка оторвал взгляд от мухи и ответил:
– Как же, дурачок, это нужно. Шлаки вымывает.
– Какие шлаки? – не понял я.
– Разные. Ты спасибо должен говорить, что тебе это дают.
– А зачем натирать?
– Так ты же не жуешь ни черта! – воскликнула бабушка. – Заглатываешь кусками такими, что ничего не усваивается! Ах, Сенечка, о чем ты говоришь, это же такое неблагодарное дерьмо! Сколько сил уходит, и хоть бы не издевался так… Ой, прибей эту муху, она мне на нервы действует!
Дедушка свернул в трубку принесенную газету и точно шлепнул муху. Та упала на подоконник и подняла лапку кверху в назидание, что так случится со всяким, кто будет действовать на нервы бабушке.
– Эх, Нина, а «Спартак»-то вчера проиграл, – сказал вдруг дедушка, глядя в газету, которой только что прибил муху.
– А мне чихать и на твой «Спартак», и на то, что он проиграл! Хоть бы они все сдохли и ты вместе с ними.
Бабушкин взгляд упал на пол, где остались фарфоровые крошки от разбитого чайника, и настроение ее снова ухудшилось.
– Жрите!
Она поставила на стол гречневую кашу и котлеты паровые на сушках. Паровые, потому что жареное – это яд и есть его могут только коблы, которых не расшибешь об дорогу, а на сушках, потому что в хлебе дрожжи и они вызывают в организме брожение.