«Да-а-а, жрецы нового бога, - промелькнула в голове майора
мысль, - пока их не было, мы жили очень даже неплохо, а я был
счастлив. Служба, семья и дети. Я охранял закон и порядок, и
радовался каждому прожитому дню. И вот нате вам, смена религий,
новые храмы и порядки, Затем над целой страной повисло Покрывало
Умиротворение, и началась война с империей. А потом что? Магическая
накидка над Васлаем была развеяна, и разъяренный народ стал тупо
жечь все, до чего только дотягивался. Ладно, с этим разобрались,
ведь опять появились служители Неназываемого, и меня, старого
служаку кидают в мясорубку и надо мной не боевой военачальник, а
какая-то шваль. И никуда ведь не денешься, потому что семья
осталась дома, и близкие могут за меня ответить. То ли дело
племянник Эрик Бергман. Он вовремя сообразил, что ничего хорошего
не предвидится - собрал семью и сбежал, а теперь, небось, с
имперцами, которых мы все равно победим. Хм! Вероятней всего, не
воинскими талантами, а закидаем противника трупами, но победим, ибо
слишком велико наше превосходство и за нами сильные союзники».
- Что за война такая? - сам себе под нос пробурчал майор, снял с
пояса большую фляжку с крепким вином, сделал пару глотков и
поморщился, а затем вспомнил жирные морды столичных депутатов и
добавил: - Суки!
- Вы что-то сказали, господин майор? - К Юверу подскакал его
заместитель, капитан Лугерац.
«У-у-у, стукач, - мысленно протянул майор. - Наверное,
подслушивает и подсматривает. Скотина!»
- Я говорю, что рейдеры Канимов, суки. Никак нас в покое не
оставят, - кивая на дымы вокруг тракта, сказал Ювер.
- Вы, конечно же, правы, господин майор, - сказал Лугерац. - Но
это ненадолго. Скоро наша конница разгонит этих имперских шавок. А
потом мы выйдем к реке, подготовимся к переправе и проломим оборону
противника.
«Идиот! - Ювер покосился на капитана, который в отличие от него
не участвовал ни в одной битве. - Повторяешь слова нашего
долбанного генерала, а самому подумать мозгов не хватает. Конница
Канимов выскользнет, а мы с тобой, скорее всего, до наступления не
дотянем, потому что сдохнем от голода и холода».
Майор промолчал. Он увидел, что приближается отряд жрецов
Неназываемого, которых охраняли наемные когорты, а попадаться на
глаза этим странным священнослужителям, от которых веяло смертью и
угрозой, ему не хотелось. Поэтому он пришпорил своего усталого
конька, пристроился к отряду гвардейцев, воинов в красных суконных
мундирах и фесках, и постарался не думать о плохом. Однако память
постоянно возвращала его в столицу, откуда Ювера направили на
фронт. Майор вспоминал былое, тосковал, и время от времени
прикладывался к фляжке с алкоголем.