Духовный авторитет митрополита Фотия еще несколько лет, до самой смерти святителя в 1431 году, удерживал князя Юрия от вооруженной борьбы. После его смерти борьба за великое княжение вспыхнула вновь с небывалой силой.
«Ангельское житие желая,
удалился еси в пустынех
и сласти плотские покорил еси уму
равноангелен показася,
Мартиниане Богоносе». Светилен из канона прп. Мартиниану
«Житие прп. Мартиниана» сообщает, что после смерти своего учителя прп. Кирилла «немалое время прожил он на месте своего пострижения». Мартиниану уже исполнилось тридцать лет, пятнадцать из которых он прожил в монашестве под руководством одного из самых выдающихся подвижников духа, на века прославившего Русскую Православную Церковь. Годы суровой аскетической жизни не могли не оставить свой отпечаток на всем облике молодого монаха. Привычка к немногословности, внимательности, постоянной молитвенной сосредоточенности уже не покидали его до конца жизни. Но душа его стремилась к новым подвигам. Ему хотелось испытать себя в пустынных местах дикой северной природы. Он знал, что подвиг безмолвия и пустынножительства возводит на высшие степени молитвенных созерцаний, и чувствовал себя готовым к новым испытаниям.
Достаточная образованность в области монашеской аскетики по книгам об «умном делании», имевшимся в личной библиотеке его учителя прп. Кирилла, вызывала стремление к мистической практике. Молитвенно-созерцательная практика вместе с учением о деятельной жизни, приводящей к высоким мистическим озарениям, распространилась еще с середины XIV века по всей территории Восточнохристианской Церкви и получила название «исихазм». Конечно, это направление нашло отклик и среди русского монашества. По учению исихастов, «мистика есть особое благодатное состояние, которое достигается на пути строгого подвижничества. Она неотделима от аскетики и требует аскетической подготовки»[51].
Мартиниан чувствовал, что для него наступило время начать самостоятельное жительство. В его житии так говорится об этом: «Помолившись Богу и Пречистой Богородице, побывав у горба преподобного отца своего Кирилла, благословившись у него, ушел он на другое место, на немалом расстоянии, поприщ около ста, называемое Воже озеро. Есть на нем остров немалый, очень удобный для уединенной жизни или даже чтобы многим удаляться от мирских людей. Там он начал свое пустынное и безмолвное житие».