в общем монастыре»[56]. В грамоте главный храм обители назван в честь Спаса Нерукотворенного Образа. Этот праздник празднуется на десять дней позже праздника Преображения. Конечно, к XVII веку первый монастырский храм Преображения мог обветшать, и его после перестройки могли переосвятить в честь Спаса Нерукотворного. Но тогда почему на надгробной иконе прп. Мартиниана XVI века, которая, к счастью, сохранилась вместе с ракой святого в Ферепонтовом монастыре, над фигурой святого в полный рост изображен образ Спаса Нерукотворного, а не Преображение? Надгробный образ был написан не позднее времени канонизации прп. Мартиниана, которая произошла около 1549 года, хотя нельзя исключить и того, что эта икона могла быть создана и раньше, например после обретения его мощей в 1513 году. И, хотя образ позднее поновлялся, а в XIX веке вся фигура святого была полностью переписана, изображение Спаса Нерукотворного, относящееся к более раннему времени, осталось без изменения. Можно предположить, что при Мартиниане храм был освящен в честь Спаса и имел три престола в честь трех Спасских праздников: первый Спас – 1(14) августа (медовый), или Происхождение Честных Древ Животворящего Креста, второй Спас – 6(19) августа Преображение и третий Спас – Нерукотворный – 16(29) августа.
Жизнь в новой обители должна была во всем повторять порядки в Кирилловом монастыре, поскольку Мартиниан ревностно чтил устав своего учителя. Однако, вполне возможно, что не всем насельникам, которые приходили в Вожеозерский монастырь, его аскетическая жизнь была по силам. «Житие прп. Мартиниана» ничего не говорит нам о причинах, по которым «захотелось однажды блаженному пойти помолиться к Пречистой Богородице в Ферапонтов монастырь». Прожив в Ферапонтове некоторое время, Мартиниан вызвал к себе такое уважение игумена и братии, что они стали просить его остаться у них. «Блаженный же, видя их веру и нелицемерную любовь, сказал им: “Если Господь Бог изволит и Пречистая Богородица не отвергнет меня грешного, то я буду с вами жить, если Бог даст, в предстоящие дни”»[57]. Подвижники веры никогда не предпринимают каких-либо серьезных поступков, не согласовав их с волей Божией, которая часто открывается им после усиленной молитвы и проявляется в сложившихся особенным образом жизненных обстоятельствах. В Ферапонтов монастырь Мартиниан пришел для молитвы, поэтому приглашение игумена и братии он мог воспринимать как проявление Божественного Промысла, почему и не ответил сразу отказом. Но ему нужно было временем испытать верность своих предположений. Он вернулся в свой Вожеозерский монастырь и