− И часто ты… это делаешь?
− Почти каждый день.
− Каждый день выкупаешь похищенных пленниц и увозишь их на верном коне?
− Я говорил про палатку.
− Я догадалась, − вздохнула Анна, любуясь огромным, усыпанным звездами небом. − Просто захотела немного разрядить обстановку. − Сил злиться у нее больше не было, так что она попыталась перейти на дурацкие шутки. Иначе бы она все-таки не выдержала и заплакала.
Но эта роскошь ей не по карману. Отцу нужно, чтобы она держалась до конца и побыстрее к нему вернулась. Вернулась к Тарику. Она же столько лет из кожи вон лезла и все делала правильно, только бы принести какую-то пользу, а не висеть мертвым грузом…
Нужно держаться.
− Технически я тебя не купил, а выкупил, − заметил он, проверяя очередной узел.
− Звучит уже лучше.
− Вот и замечательно. Советую теперь именно так и думать.
− Учитывая обстоятельства, мне от этого несильно легче, но так уж и быть, попробую.
− Ну вот и все. Ты готова ко сну?
И да и нет. У Анны не было ни малейшего желания залезать с ним в эту палатку и спать на земле. При одной мысли, что она окажется совсем близко с этим человеком, сердце билось быстрее и кружилась голова. Ей было страшно. Но при этом она отлично понимала, что еще чуть-чуть − и она просто свалится от усталости. В конце концов, пусть она совсем и не знает Зафара, но похитил-то ее не он. Да и вообще он совсем не похож на тех людей, с которыми ей пришлось провести последние дни…
Пусть он ее и немного пугает и вообще не слишком приветлив, но именно он ее спас.
− Спа… спасибо. − Несколько слезинок все же скатились по щекам. − Огромное тебе спасибо.
И вдруг внутри ее сломалось нечто такое, о существовании чего она даже и не подозревала. Какая-то плотина, что сдерживала ее чувства и помогала оставаться сильной в эти жуткие дни, что ей пришлось пережить после похищения. А может, эта плотина, которой она никогда не замечала, годами помогала ей сдерживать слезы, но у всего есть свой предел, не выдержала и она.
Анна вдруг поняла, что отныне уже никогда не сможет так же мастерски собой владеть, как раньше.
Судорожно всхлипнув, она чувствовала, как ломается последняя преграда, и уже даже больше не старалась сдерживать льющиеся слезы и рвущиеся из груди рыдания.
Но Зафар даже не попытался ее обнять или хоть как-то утешить. Он вообще ничего не делал, а просто стоял и смотрел, как она рыдает посреди пустыни. Но его утешения и не были ей нужны. Ей нужна была разрядка после непосильного напряжения этих дней, когда ни за что нельзя было показывать, как она одинока и напугана.