- Чирик.
- А мне поболе твоего! Вот и решай: выйдешь на волю древним
пердуном, или на море с баблом и телками...
Когда зэки поравнялись с камерой, в которой затихарился Ключник,
тот резко распахнул тяжелую железную дверь, выбивая напрочь дух из
Фунта. Зяма от неожиданности «тормознул» и Зинчук, выскочивший в
коридор, выключил его мощным ударом в голову. После этого он
волоком затянул два неподвижных тела в камеру и закрыл за собой
дверь.
Связав по рукам и ногам неподвижные тела снятой с них же
одеждой, Ключник заткнул им рты. Критически оценив результаты
своего труда, Зинчук резко хлестанул Зяму по щекам. Зэк вздрогнул и
пришел в себя, пока не понимая, что с ним, и где он находится.
Повторив процедуру «воскрешения» со связанным Фунтом, Зинчук
вынул из кармана заточку и показал её Фунту:
- Вякнешь не по делу – кончу! Ферштейн?
Фунт кивнул, и Зинчук вытащил кляп из его рта:
- Ты на кого наехал, фраер...
Ключник расстроено покачал головой и вновь заткнул Фунту
рот.
- Значит, не понял. - Невозмутимо и аккуратно, чтобы не
забрызгаться кровью, Зинчук ловко перерезал горло Фунту. Фунт
захрипел, забулькал и забился в судорогах, задевая трясущимися
ногами Зяму, с ужасом в глазах наблюдающего за мучительной смертью
подельника.
- Ты-то хоть понял, как надо себя вести, сердешный? – ласково
поинтересовался Ключник, поигрывая перед лицом перепуганного до
желудочных колик зэка окровавленным ножом
Зяма поспешно и судорожно кивнул и Зинчук вытащил кляп из его
рта.
- Только не убивай! – взмолился заключенный.
- Т-с-с! - прошипел Ключник, прикладывая окровавленный нож к
губам Зямы. - Расскажи-ка, милок, че за странные замуты нынче на
киче мутятся?
***
Дрот с печальным выражением лица восседал «своем месте» в
кабинете, в ожидании каких-нибудь (но лучше хороших) вестей из
следственного изолятора. Издергавшись от переживаний, он выдвинул
ящик стола и достал из него початую бутылку коньяка и граненый
стакан. Откупорив бутыль, он уже было налил спиртного в стакан, как
в дверь постучали. Дрот судорожно спрятал бутылку и смел «набор
туриста» обратно в ящик стола.
- Да! – раздраженно рыкнул полковник.
Дверь распахнулась, и в кабинет вошла Ольшанская, перемазанная в
грязи, со спутанными волосами, ободранными руками и расцарапанным
лицом.
Ольга... Ты? - Дрот подскочил со своего места и бросился к
Ольшанской. - Живая... Как? Там ведь еще... Никто... – сбивчиво
тараторил он.