Скромная в быту, Татьяна Ефимовна была богатой натурой в интеллектуальном отношении, учительницей по призванию. Очень начитанная, она не только много знала, но и умела как-то особенно просто и доходчиво все объяснить и растолковать. Причем получалось это так, будто не она тебе объясняет, а сам ты доходишь до сути того, о чем идет разговор. Я знаю об этом потому, что каждый раз, выбирая в библиотеке книги, получал добрые советы Татьяны Ефимовны, нередко переходившие в долгие, серьезные беседы.
Иван Ефимович во многом был похож на свою первую в жизни наставницу. Доброта к людям, справедливость, оптимизм в любых, самых трудных обстоятельствах, постоянное стремление к расширению знаний, честность и прямота, смелость и умение отвечать за свои поступки, преданность в дружбе, постоянная готовность прийти на помощь человеку в трудных для него обстоятельствах – все эти качества я наблюдал в брате и сестре Петровых на протяжении многих лет.
Иван Ефимович сам не раз говорил, что Татьяна Ефимовна была ему не только сестрой, но и второй матерью. Она и наставляла его, и заботилась о том, чтобы Иван получил хорошее образование. По ее настоянию он поступил в мужскую прогимназию, а в 1913 году – в Карачевскую учительскую семинарию, где учился на земскую стипендию (10 рублей 72 копейки!), которая, как известно, давалась беднейшим из бедных.
Карачев находился недалеко от Трубчевска, в какой-нибудь сотне верст между Орлом и Брянском, но это уже был город с населением около двадцати тысяч жителей. Здесь проходила железная дорога. Кроме пенькопрядильных фабрик были еще и кирпичные и водочные заводы, две больницы на пятьдесят коек, комитет Общества Красного Креста и Вольное пожарное общество. В общем, по нашим современным понятиям, не ахти какой очаг культуры, но для молодого человека, только вступающего в жизнь, город по сравнению с Трубчевском был все же на ступень выше.
В 1914 году началась Первая мировая война. Иван, зная о причинах войны только из газет и разговоров, конечно же был готов «постоять за отечество». Он не имел в то время понятия о существовании другой, революционной, правды, поэтому принимал на веру официальные слова. Да и нетрудно представить, что переживал молодой парень, истомившийся от однообразия провинциальной жизни, читая в царском манифесте о начале войны строки об «исторических заветах России», о «братских чувствах русского народа к славянам», о «чести, достоинстве, целости России и положении ее среди Великих держав», о «грозном часе испытаний»…