– Биточки есть, каша закончилась.
– Девушка, да что ж это у вас за голодомор?
– Каникулы, – невозмутимо объяснила «кормилица». – Студентов нет, мы много и не готовим. Макароны на гарнир ложить? Если хотите, можно пельмени сварить. Это быстро.
О пельменях она упомянула таким тоном, будто было это спецблюдо для VIP-клиентов, а мне вот снизошли. Уважают, мол. Пельмени это хорошо. Только знаю я, как оно «быстро» бывает в подобных заведениях. На варку столько времени уходит, словно фарш ещё хрюкает где-то, а не в тесто залепленный в морозильнике лежит.
Я покачал головой.
– Не нужно. Буду лапшу с макаронами есть, раз у вас такой богатый ассортимент.
«Кормилица» сочувственно развела руками, пошла к кассе. И я за ней.
Сумма чека меня неожиданно порадовала. Цены в две тысячи пятом куда ниже были, чем в две тысячи девятом. Приготовленный полтинник показался несоизмеримо крупной купюрой. Да ладно, разменяю. Положил на блюдечко.
Круглолицая ждала чего-то. Деньги не трогала, смотрела на меня, улыбалась. И я улыбнулся – не жалко. Но пауза затягивалась.
– Так сдача будет?
Женщина взяла купюру, повертела, разглядывая. Даже на просвет проверила. Боится, что фальшивая? Стопроцентной гарантии дать не могу, но вроде не должно.
– А где вы такую взяли?
Вопрос мне не понравился. Я сразу насторожился, подобрался. Привычка, годами выработанная – непонятно, значит опасно. А я не понимал, что происходит.
– Я таких денег не видела, – пояснила кассирша. – Это что, игрушечные? А сделаны, как настоящие.
От слов её у меня глаза на лоб полезли не хуже, чем у той девчонки, в больничном дворе.
– Вы что, издеваетесь? Это пятьдесят гривен, настоящие.
Женщина засмеялась. Неуверенно. Так смеются, когда знают наверняка, что услышанное – шутка, а в чём соль, не понимают, но и казаться глупой не хочется. Я веселье не поддержал. Если кто здесь шутил, то не я.
Женщина чуть выдвинула ящик кассы, достала оттуда купюру. Повертела, стараясь держать от меня подальше. Тоже полтинник.
– Настоящие – вот такие. А у вас игрушечная.
Я вздохнул.
– Девушка, у вас старые купюры, а у меня новые. Видите, написано: «2005». – Сказал, а у самого тенькнуло в сердце. А что, если проскочил?! Обсчитался? Не в две тысячи пятый попал, а в две тысячи четвёртый? Не мог вроде, нет у хронобраслета такой скорости. Но вдруг?! Уточнил: – Сейчас же две тысячи пятый?