Но Женьшеньки рядом нет, самому надо выкручиваться. Может, и правда беда у девчонки? Я кивнул.
– Ну давай, рассказывай.
– А можно… – она замялась. – Верхний свет выключить? Мне неловко.
Даже так? Неужто в делах амурных советоваться пришла? Час от часу не легче. Вздохнул, зажёг настольную лампу.
– Выключай.
Лера щёлкнула выключателем, подошла. Села на угол дивана. Чуть подвинулась. На меня повеяло запахом цветов и ещё чего-то сладкого. Приятный запах. Хотя такие духи больше подойдут взрослой женщине.
– Геннадий Викторович, я пришла вам помочь.
Начало оказалось неожиданным. Поняв моё удивление, девушка поспешила продолжить:
– Я же вижу, как вам плохо. Раньше вы улыбались, шутили с нами. А теперь только хмуритесь… У вас морщинки вот здесь.
Она придвинулась ближе и осторожно коснулась пальцем моего лба над переносицей.
Я был в замешательстве. Готовился чужую историю выслушивать, а меня, оказывается, самого утешать пришли? Ничего себе!
– Знаешь, Лера, как-то не до шуток мне сейчас.
– Да, я знаю, я была на похоронах. У вас горе страшное… но нельзя же только об этом и думать? Если случилось такое, нужно стараться пережить. Нужно отвлечься.
Что ж, правильно она говорит. Я примерно так же утешал бы. Но разве я просил, чтобы утешали меня? Тем более, девчонка, на каких-то четыре года Ксюши старшая? Пусть и выглядит взрослой…
– Когда такое горе случается, близкие люди должны стать ещё ближе. Должны поддерживать друг друга во всём.
И это она правильно говорит. Близкие люди должны поддерживать друг друга, а не собачиться. Если они близкие…
Я не сумел подавить вздох. Лера заметила, опять придвинулась. Теперь её коленка касалась моей ноги.
– Геннадий Викторович, я хочу, чтобы вы знали. В школе к вам многие очень хорошо относятся. И в нашем классе девочки, и вообще…
Да, наверное. Острых конфликтов с учениками у меня никогда не возникало. Старался быть принципиальным, но… Принципы ж не сами по себе важны, а то, ради чего ты их отстаиваешь. А когда принципы – просто способ отомстить или своё превосходство показать, то грош им цена.
Мандрыкина пододвинулась вплотную, взяла осторожно мою руку. А я и не заметил, когда!
– Геннадий Викторович, мы не хотим, чтобы вы страдали… Я не хочу! Потому, что вы очень хороший человек… И вы мне очень нравитесь.
Шепчет, а у самой слезинки по щекам текут. Ну всё, приехали. Это что получается? Влюбилась в меня деваха? Не было печали… Слыхал я о таких случаях, но на собственной шкуре испытать не приходилось. Говорят, с одной стороны – приятно, а с другой – неловко. И мандраж бьёт – не дай бог кто решит, что сам повод даёшь, или, ещё хуже, намерения какие имеешь.