“Айришвинд” и “Бонавентура” сражались
с главными силами испанцев. К четырем кораблям присоединился и
флагман “Санта Мария”, и постепенно испанцы одолевали пиратов.
Корпус “Айришвинда” был сильно поврежден, грот-мачта потеряла
грот-марсель и грот-брамсель. “Бонавентура” сильно пострадала от
пожара, который Дайку едва удалось потушить. Четыре галеона
испанцев пострадали не так сильно, и когда к ним на помощь подошел
корабль дона Огусто, капитаны судов воспаряли духом и снова
бросились в атаку, стремясь добить корабли пиратов.
Ситуация осложнялась и тогда Дайк
решился на отважный маневр, совершив поворот бейдевинд,
“Бонавентура” поставив все паруса на полном ходу протаранила борт
одного из испанских кораблей, который не успел увернуться от этой
атаки. Пираты посыпались на борт тонущего судна, и схватились в
рукопашную с испанцами. Так в дыму и огне, оба корабля постепенно
погружались в пучину. Пожар на “Бонавентуре” вспыхнул с новой
силой, и когда огонь добрался до пороха, мало кто из пиратов
оставался в живых. Мощный взрыв потрясший оба корабля похоронил
капитана Дайка на морском дне вместе со всей командой и испанцами.
Питт воспользовавшись замешательством испанцев провел в свою
очередь атаку на два корабля, расположенных недалеко от
“Айришвинда”. По счастью флагман испанцев вместе с еще одним
кораблем оказался отрезан от него горящим “Бонавентурой”. Однако,
во время той атаки корпус “Айришвинда” также сильно пострадал, от
ответного залпа испанцев, и Питту пришлось бы плохо, но в тот
момент из порохового облака которое застилало поле битвы, словно
призрак выплыл красный корабль, и Питт узнал в нем “Арабеллу”. Кое
как отремонтированная, она полным ходом шла к двум кораблям
испанцев, которых атаковал Питт, и поравнявшись с одним из них
произвела залп из всех своих бортовых орудий. Корабль, который и
так пострадал, от “Айришвинда” теперь был добит “Арабеллой” и вода
хлынула в несколько пробоин, образовавшихся в его борту. Через
несколько минут было покончено и со вторым кораблем.
“Элизабет” приходилось тяжелее всего,
против нее были брошены два лучших галеона эскадры. Хагторп уже
потерял почти половину своей команды, и ситуация ухудшалась с
каждой минутой. Тем временем “Велакруз” и “Эрнандо” продолжали
обстреливать корабль Хагторпа держась на расстоянии.Редкие ответные
залпы пирата не причиняли им особого вреда. Победа казалось была
уже у них в руках, но тут рядом неожиданно показались “Айришвинд” и
Арабелла”. Хагторп тоже попытался подключиться к атаке, но корма
его судна уже была сильно повреждена, и ему оставалось только
наблюдать, как Питт, и Дорн, исполнявший обязанности капитана
“Арабеллы” в отсутствии Блада, расстреливали “Велакруз” и
“Эрнандо”. Бой понемногу затихал, испанцы потеряли почти все свои
корабли, в то время как в эскадре Питера Блада было только две
ощутимых потери. Погиб капитан Дайк вместе с “Бонавентурой”, и
“Элизабет” потихоньку шла ко дну, однако, всю команду вместе с
Хагторпом успели эвакуировать на “Арабеллу”. Кроме того
“Стремительный” Огла получил серьезные повреждения, так как до него
наконец добрался дон Огусто и капитан второго корабля, который
сражался вначале боя против Питта и Дайка. Из всей испанской
эскадры уцелело только три корабля, они держались поблизости от
“Санта Марии”, под прикрытием ее пушек. Эскадра Блада была сильно
потрепана: “Арабелла” не полностью восстановленная еще после
последней битвы имела жалкий вид. “Айришвинд” еле еле держался на
плаву, “Стремительный” тонул, и команду пришлось спасать, “Атропос”
так и не удалось оторвать от испанского галеона, потому что снасти
обоих судов перепутались и два корабля держались на плаву только за
счет друг друга. Исход боя сложно было бы предсказать, так как
“Санат Мария” почти не имеля повреждений, но тут произошло
невероятное, с флагмана испанцев отали приказ к отступлению, и в
тот же момент с судна отчалила шлюпка, в которой находились два
матроса и еще два человека помимо них. Когда шлюпка причалил к
борту “Арабеллы” обрадованные пираты увидели своего командора
Питера Блада. Вторым человеком, который был в шлюпке, оказался
никто иной, как сам дон Огусто.