Сейчас он смешал всех воедино, выбросил меня из своей жизни.
- Это все наши враги, - сумела я пролепетать, но, кажется, мужчина вовсе не услышал, - я даже не знала об убийствах, которые ты совершал, не знала про племянницу, не знала этого Иванова и этого Штайна! Демьян, поверь мне, - прошептала я, собирая на своих губах снежинки, что в ту же секунду таяли…
Все, что я говорила, было расценено как молчание. Он желал слышать другое, однако у меня не было доказательств своей непричастности.
Ян расставил руки по обеим сторонам от меня, склонившись. Вновь он сфокусировал на мне внимательный взгляд, а его дыхание я ощущала кожей лица. Я почувствовала мелкие бархатистые снежинки на своем лице и прикрыла от усталости глаза, тут же почувствовав прикосновение теплых губ к своим губам. Демьян едва уловимо прикусил нижнюю губу, и это ощущение тепла пронзило меня насквозь. Я коснулась его щеки, наслаждаясь этой секундой близости. Нежный поцелуй, прикосновение его рук, тепло от его тела... все это длилось недолго. Затем он резко отшатнулся.
Передо мной стоял уже не тот Демьян, которого я знала.
- Я оставлю тебя здесь, маленькая шлюшка, если ты не дашь опровержение! Предоставь мне такие же доказательства твоей невиновности! Я ведь люблю тебя, черт возьми!
Я чуть ли не задохнулась от его слов, которые больно резанули меня изнутри. Это Ян? Он ли так со мной обращается? В горле словно застрял ком, который сжигал меня изнутри.
- Я ведь тоже люблю, Ян, - сказала я, - но у меня нет того, что ты хочешь увидеть. Я не совершала ничего, и оправдываться мне нечем!
Ян что-то говорил, но я больше не могла вымолвить и слова. На фотографиях, ловко и профессионально подделанных в фотошопе… была я.
Иванов мертв. Штайна, без сомнений, постигнет та же судьба. Это лишь вопрос времени. Вывод один: едва ли после этой ночи выживу и я.
- Значит, это правда? – вопросительно, - ты трахалась с ними… - уже утвердительно.
У меня не было слов. Я ничего не могла ответить, словно я превратилась в немую статую. Вместо того, чтобы оправдываться, я уже придумывала путь спасения с этой одинокой, мрачной и опасной трассы. Я почему-то даже не сомневалась, что он оставит меня здесь. Но слезы того не трогали. Никогда не трогали. Он безжалостно ухмыльнулся, и это было страшнее всего.