Я проследил за кошельком. Ага.
Вернулся в тот же боковой карман. И деньги там еще
остались.
Ну да, ну да, вы все поняли правильно.
Я собирался влезть в карманы пьяному. Да, это плохо и никогда так
не делайте, потому что это воровство, а воровство - это
преступление. Но, к сожалению, для меня другого выхода сейчас нет.
К тому же, как говорил дядя Стэн "Когда рядом нет полиции - все
законно". [5]
Покрутив в руках выданные средства -
червонец, не красный советский, а невразумительный серо-синий, с
надписью "Десять рублей" и портретом товарища Афосина, мрачно
смотревшего куда-то в бок.
- Две пива и рыбы.
- Темнеет уже, собирались бы
вы.
- Последние.
Я подхватил кружки в одну руку, другой
подцепил воблу, сгреб сдачу к себе в карман (да, я мелкий воришка),
и двинулся к столику.
Кружки здесь, кстати, чуть отличались
от привычных советских. Они были какими-то более пузатыми, и вместо
четких узких граней обладали более широкими и смазанными. Ну, по
крайней мере, можно было быть уверенным, что в них влезет поллитра
пива. А то была у меня в свое время кружка, подаренная приятелями,
так в нее поллитровую бутылку пива влить не удавалось. Вернее,
удавалось, но пиво становилось в точности до самых краев. А пена,
естественно, стекала вниз по стенкам.
- Жанар, по последней и
домой.
- Мугу...
Я проследил за тем, как он выхлебал
кружку и начал оседать.
- Не-не-не, пойдем домой, - подхватил
я его под руку, - Где живешь?
- Вкзальная, двацатьтри, кртира
двацать.
- Двинулись.
Мы вывалились на свежий воздух.
Действительно, уже стемнело, зажглись фонари. Та-ак. Вокзальная -
это вот эта самая улица, на которой стоит шалман. Дом "дцацатьтри"
- на той стороне...
- Вперед, кавалерия.
Кентавром - получеловек-полуалкаш - мы
перешли улицу прямо поперек, благо машин поблизости не наблюдалось.
А встреч с милицией я не очень боялся. В данный момент я не
совершаю ничего предосудительного: транспортирую домой подвыпившего
товарища. Сам же я трезвый как стеклышко, ибо кроме двух стаканов
воды не выпил в пивной больше ничего.
- Быва-али мы
весе-олые-е...
- Жанар, молчать.
- ...на у-урканской
сосне-е...
- Да утихни ты! - прошипел я. Затащив
певца во двор, я приземлил его на лавку, одновременно извлекая из
кармана кошелек. Чужой, естественно, кошелек, из чужого
кармана.
Не торопясь - кто ж торопится,
раскрывая СВОЙ кошелек? - я вынул из него несколько бумажек и
горсточку монет, примерно ополовинив содержимое.