– Документы? Зачем? – Китаев остановился как вкопанный на середине лестницы. – Мы же задержали вам этого Майского!
– Такой уж порядок, извините. Совершено убийство. Лично я, как видите, никого не удерживаю. По мне пусть все хоть под землю провалятся. Но у следователя прокуратуры своя методика работы.
Китаев глянул на собеседника искоса, точно пытаясь измерить глубину коварства, скрывавшуюся в его ответе. А шум внизу в игорных залах все нарастал.
Коридор повернул направо. Китаев провел Никиту через жарко натопленный зимний сад с узорным паркетом и уютными скамейками, скрытыми среди зелени. Они подошли к двери в глубине зимнего сада, Китаев постучал и открыл.
Комната оказалась не кабинетом и не офисом, как того ожидал Колосов, а просторной столовой, скорее даже – банкетным залом. Окна были полузакрыты шелковыми шторами, в середине стоял овальный стол, за которым легко могло усесться человек двадцать.
Но сейчас стол был сервирован всего на пять персон. Приборы, тарелки, вазы с фруктами и цветами терялись на фоне пустого белого пространства скатерти. Сервировка была не тронута.
Во главе стола сидел мужчина лет пятидесяти пяти. Он был без пиджака – в темных брюках и черной шерстяной водолазке. Увидев Колосова, он медленно, с достоинством поднялся навстречу. Когда он протянул руку для приветствия, на его запястье блеснули дорогие швейцарские часы на массивном платиновом браслете.
– Добрый вечер, – сказал он негромко и спокойно, – прошу садиться.
Так Никита и познакомился с Валерием Викторовичем Салютовым – хозяином Дома, в котором внезапно и вроде бы без всяких видимых причин начали вдруг умирать люди.
Колосов сел за этот пустой, по-царски сервированный, но от этого еще более неживой, нерадостный стол. Перед ним стояла ваза богемского стекла. А в ней пышный букет темно-бордовых, почти черных роз. Их было тридцать штук.
– Нашли что-нибудь? – спросил Салютов. Голос у него был низкий и приятный, но одновременно какой-то тусклый. «Серый голос», – подумал Никита. Глаза у Салютова тоже были серые, широко расставленные, а волосы – темно-каштановые от природы и уже поредевшие на макушке, на висках их припорошило сединой, словно сухим серым пеплом.
– Пока только труп, – ответил Колосов. – Там внизу ваши родственники, они, кажется, уже уехали. Я слышал, у вас несчастье в семье. Примите наши соболезнования.