– Как экзамен последний на курсах французского сдали. С каким удовольствием она, дочечка моя, языком занималась. Иногда допоздна в Москве задерживалась, я уж на станцию ходила встречать. А когда Андрюша на машине ее забирал.
– Славин? Андрей? Она нас знакомила, – Катя скорбно закивала. – Он ведь вместе с ней…
Тут Коровина снова зарыдала. Катя в ожидании, пока несчастная женщина немного успокоится, начала перебирать фотографии.
Мария, Маша, видимо, действительно любила сниматься. И все это были цветные фотографии последних лет. Вот полутемный зал ресторана – танцпол. И Коровина в узком облегающем черном платье в обнимку с каким-то приземистым, похожим на боксера парнем. Снимки дикого отдыха в Геленджике: стайка голенастой загорелой молодежи на пирсе. И Коровина в белом купальнике-бикини снова в центре. Подмосковный берег реки на фоне соснового бора: рыбалка, шашлыки. Коровина и высокий, смуглый, коротко стриженный парень в тельняшке, показавшийся Кате смутно знакомым. Он обнимал девушку, и она прижималась к нему, смотря снизу вверх сияющими, радостными глазами.
Катя смотрела на снимок. Буренка Мэри… Да отсохнет змеиный язык той фитнесс-клубной зануды! Нет, Коровина была очень, очень милой, почти красавицей. И в красоте ее не было и тени вульгарности или вызова, как сначала представлялось Кате.
– Марина Брониславовна, а на этом снимке кто рядом с Машей?
Катя хотела спросить про парня, показавшегося ей знакомым, но вдруг…
Это был еще один цветной снимок: две девушки в обнимку на роскошном белом кожаном диване. На столике из темного стекла перед ними бутылка дорогого итальянского шампанского и три бокала.
Одна из девушек была Коровина, растрепанная, хохочущая, счастливая, в джинсах и белой футболке с оранжевым солнцем. Вторая же… Таких юных толстух было поискать. Девушка рядом с Коровиной – коротко подстриженная кудрявая брюнетка в стильных квадратных очочках в черной оправе – была чудовищно толстой: грудь, живот, ляжки были налиты жиром, лицо утяжелял второй подбородок и румяные пухлые щеки. Однако в этом не было ничего безобразного, отталкивающего, наоборот, что-то детское. Девушка напоминала пухлого, перекормленного ребенка. На ней были черные брюки, видимо, очень большого размера, и широченная черная футболка. Она обнимала льнувшую к ней Коровину за плечи, а другой рукой демонстрировала кому-то жест «виктори» – два поднятых рожками пальца.