Мы заглянули внутрь через большое эркерное окно фасада. Не увидев ни одного огня, Холмс отважился чуть-чуть приоткрыть заслонку на фонаре и посветил им в комнату. Пинкертон был прав. Мы продолжили осматривать комнату и обнаружили, что она абсолютно лишена мебели и каких-либо признаков того, что здесь живут.
Холмс закрыл фонарь и знаком велел мне двигаться к амбару. Как и говорил Пинкертон, это строение оказалось минимум вдвое выше и длиннее дома. Оно было выкрашено той же темно-малиновой краской, а вдоль его длинных стен под самой крышей тянулся ряд маленьких окошек. С торцов амбар имел огромные раздвижные ворота со створками высотой футов двадцать, от земли и почти до самой крыши.
На этот раз Холмс обогнул амбар, прежде чем приблизиться к нему. Я следовал за ним. В итоге мы оказались с северной стороны строения. Неожиданно Холмс потерял равновесие и чуть не упал. Я посмотрел вперед и заметил, что он споткнулся обо что-то принятое мной поначалу за невысокий забор. Приглядевшись, я увидел несколько труб, тянувшихся из стены амбара в северном направлении. Мы перебрались через них и продолжили путь к задней части амбара.
Примерно в пятидесяти ярдах от его восточной стены мы заметили небольшую рощицу и решили спрятаться в ее сени. Используя удобную точку для наблюдения, я осмотрел здание и не обнаружил никаких признаков его обитаемости.
Холмс наклонился ко мне и прошептал:
– Когда мы обходили здание спереди, я заметил несколько следов на снегу у входной двери. Во всяком случае, амбар не выглядит таким же пустым, как дом, Уотсон.
– Думаете те, кто оставил следы, все еще внутри?
– Чтобы узнать наверняка, остается только ждать здесь и наблюдать. Прислушайтесь повнимательнее, Уотсон, вдруг удастся уловить какие-нибудь звуки или голоса.
Через десять минут, так и не дождавшись ничего, кроме редкого блеянья овец, мы с Холмсом направились к темному зданию. Дойдя до амбара, мы притаились, вжавшись в стену, и какое-то время прислушивались в надежде уловить хоть что-то указывающее на присутствие людей. Однако ничто не нарушало привычных ночных звуков, и мы осмелились зайти через южные ворота. У входа я достал револьвер.
Оказавшись внутри, Холмс зажег лампу. Конечно, просторное помещение было нежилым, но и не пустовало. Как только глаза привыкли к темноте, мне удалось разглядеть в углу пять коек, стол с колодой карт и импровизированную кухню. Любопытно, что на полках вдоль западной стены стояло не меньше пятидесяти молочных канистр, а у противоположной – множество лотков, почти до потолка заваленных чем-то вроде связанных вместе кожаных лоскутов размером с каминный коврик. При более внимательном осмотре я благодаря знанию анатомии распознал в них овечьи желудки, плоские и растянутые.