– Бренди, инспектор?
– «Вспышку молнии»[2], если найдется, – нетерпеливо ответил он.
Я налил себе бренди, а инспектору джина и возвратился к огню.
Подавая ему стакан, я произнес:
– Вот, сделайте хороший глоток и расскажите, наконец, чт́о стряслось. Отчего вы так отчаянно нуждаетесь в Холмсе?
– Не поймите меня неправильно, доктор, – начал он, понемногу принимая свой обычный, самоуверенный вид. – Я недавно наткнулся на дело, которое мистер Холмс, будучи любителем, мог бы счесть полезным для совершенствования в нашем ремесле.
Тут я поперхнулся, едва не рассмеявшись. Мне удалось списать кашель на залежавшийся табак Холмса.
– Мистер Холмс, – продолжил он, метнув в меня подозрительный взгляд, – преуспел в своем увлечении и может принести пользу полиции. Особенно сейчас.
Он сосредоточился на бокале, осушив его одним глотком.
– Что значит «особенно сейчас»?
– Как вы помните, доктор, – он поднялся и с простительной бесцеремонностью налил себе еще джина, – силы городской полиции насчитывают более тринадцати тысяч человек, и нас переселяют из Уайтхолл-плейс в новое здание неподалеку от часовой башни Вестминстерского дворца.
– Да, точно. А я и забыл.
– Вы-то, может, и забыли, доктор, но уверяю вас, об этом помнит каждый хулиган, каждый карманник на Флит-стрит, каждый воришка в Большом Лондоне. И все они стремятся воспользоваться хаосом, неизбежно воцарившимся в Скотленд-Ярде. А пересаживаться на новый насест мы будем до конца месяца.
Лестрейд опять разволновался, глотнул джина и глянул на дверь:
– Да где же он? Нужно объявить его в розыск, чтобы агенты облазили все вокруг и притащили сюда этого прохвоста.
Я усмехнулся и приподнял бокал с бренди примирительным жестом:
– Полагаю, если Холмс задумает залечь на дно, ни Скотленд-Ярд, ни я не разыщем его. – Сказать по правде, в полной мере оценить справедливость этих своих слов я смог лишь четыре года спустя.
Лестрейд признал ошибку и уступил:
– Несомненно, вы правы, доктор. Я просто рад, что ваш друг на нашей стороне.
– А с вами – весь Лондон и б́ольшая часть Европы, инспектор, – добавил я.
Несмотря на интерес к новому делу, я остерегся обсуждать его в отсутствие Холмса и, усмирив кое-как любопытство, свел разговор к более приземленным вещам.
Так мы проговорили около получаса, затем распрощались и разошлись каждый по своим делам. Я – домой, а Лестрейд, осмелюсь предположить, – назад в Уайтхолл.