- Я хотела только посмотреть, - пролепетала она, пытаясь обернуться, но тесные объятия, напоминающие капкан, не позволили этого сделать.
Петр молчал. Мелкая дрожь прошлась по его телу и хватка ослабла.
Звук падающего тела заставил Роуз обернуться. Петр лежал у ее ног без сознания.
Она не знала, что делать, поэтому опустилась перед ним на колени, зашипев от боли. Роуз только сейчас почувствовала, что с них содрана кожа. В пылу бега, она этого не заметила.
- Петр, что с тобой? - зашептала она, убирая спиральки волос с родного лица. Смахнула запутавшийся в кудрях листик.
Она впервые дотрагивалась до него свободно, не считая того порыва, когда он лежал, скорчившись от боли.
Но даже тогда он выглядел живее!
Роуз развязала узел на халате Петра и раскрыла его, чтобы приложиться ухом к груди. Ритмичный стук сердца успокоил, но его кожа горела огнем!
- У тебя жар! - воскликнула Роуз, обеспокоенно вглядываясь в лицо Петра. Она мало болела в детстве, но запомнила, как расстроенная мама прикладывала мокрое полотенце ко лбу брата, когда его мучила лихорадка.
Роуз побежала в купальню, выхватила первое попавшееся полотенце из стопки. Когда остальные грудой посыпались на пол, в голове мелькнуло, что Петр опять будет смеяться над ней.
Наливая воду в чашу, она твердила: «Пусть хоть кричит, лишь бы жил!».
Роуз многое отдала бы, чтобы все оставалось, как прежде: тихие вечера рядом с Петром; сон, когда она чувствовала его дыхание на своем плече; немой укор глаз, когда она проявляла свою неумелость или капризничала.
Она все испортила.
Что ждет впереди? Сможет ли Петр защитить ее от той страшной женщины? Интуитивно Роуз поняла, что ее жизнь и жизнь Петра зависит от той, что отдала команду «Взять!».
Смачивая полотенце в холодной воде, Роуз подняла глаза и невольно отшатнулась от изображения в зеркале на открывшейся дверки шкафа.
На нее смотрело бледное лицо с пятнами грязи. Царапины, оставленные острыми ветвями кустов, кровоточили не только на лице, но и густо покрывали плечи. Роуз повернулась спиной. То, что она смогла разглядеть, ее не утешило.
Наверное, останутся шрамы, как на спине того мужчины, отведавшего хлыст.
Петр! Она, рассматривая себя, совсем забыла о графе!
Он лежал в той же позе: раскинутые руки, одна из ног подвернута.