Я предлагаю повесть также о несчастных. – Может быть, читатели захотят исследовать: когда? где? и кто такие они были? Это намерение легко может произойти и от духа нынешнего времени, которого отличительная черта – есть стремление со всего снимать покров, все исследовать не только в науках положительных, но и в самых изящных художествах и в самой поэзии! Но, прежде чем приступят к разбору моей повести с намерением узнать, что в ней истинно и что принадлежит изобретению, да позволено мне будет предложить небольшой рассказ. Вот он.
Где-то на Востоке, кажется, там, где в пределах древнего Ирана красуется богатый Ширас, славясь своим огнистым вином, чудесными озами и песнями Хафиза, которого стихи пламенны, как вино, и благовонны, как розы его пленительной отчизны, – кажется, так, как мне рассказывали, случилось однажды нечто достойное быть пересказанным. Молодой человек (вероятно, он был еще очень молод!) гулял в долине (ей, как слышно, дано было звучное название: бильбил и стон, т. е. долина соловьев), нашел прелестную розу. Она блистала румянцем зари и была свежа, молода и прекрасна, как любимейшая из ясен великого шаха, когда выходит она из благовонной купальни своей, чудесно устроенной из хрусталя и зеркал. Долго любовался юноша цветком своим и мог бы любоваться им еще долее… Но ему пришла мысль: исследовать, отчего в розе аромат и румянец? Какие части составляют – цветок? Что можно найти в нем существенно прекрасного? и так далее. Вздумал – и сделал. Уже все листки ощипаны, поток разобран, стебель изломан… И что ж открылось? – Искатель, вообразив найти многое, не нашел ничего, но потерял и цветок и наслаждение… После этого поступайте как угодно с моей повестью.
Но если и чудесная ширасская роза не выдержала холодного исследователя, то что станется с этим бедным цветком, кое-как выросшим на бесплодной олонецкой почве?