Черный забор, покосившийся, местами залатанный, древний. Старый дед на лавчонке, у забора.
– Дедко, бабка Игнатиха, не скажешь, где?
– Куды вам Игнатиха?
– Надобна… для зелья приворотного. Да ты не сомневайся, возьми вот медяшек с десяток. Мало? Вот те еще столько же. В каком-каком доме? Том, низком, за вербою? Видим, видим. Ну, благодарствуем, дед. Обратно пойдем – отблагодарим еще.
Изба была старой. Крытой желтой соломой, покосившейся, вросшей – не по климату – в землю. Под стать избе забор – жерди посгнили, погорбатились, кое-где упали на землю. Ворота кое-как держались еще Божьим словом… а скорее, и не Божьим вовсе…
На конское ржание отворилась, заскрипев, дверь. Высунулась из избы бабка, обликом – истинная ведьма. Кривая, костистая, горбоносая. Левый глаз бельмастый, правый – смотрит, аж жжет! Насквозь буравит! Одета бабка в хламиду бурую, на главе плат черный с кистями повязан, в желтой руке – посох рябиновый.
Увидев гостей незваных, сощурилась неприветливо:
– Чего надобно, аль просто так зашли, на погибель свою?
– Не на погибель, бабуся, а за делом. Нет ли у тебя, случайно, зелья какого приворотного?
– Не держим такого, – сверкнула колдунья глазом. – Одни травы от лихоманки.
– Хорошо. Давай травы. Оплата по прейскуранту?
– Чего?
– Сколько стоят-то?
– Полденьги пучок!
– А в рот тебе не плюнуть, бабуля?
– Ладно. Отдам за полпула… только всю связку. Жаб сушеных не надобно ль?
– Ну, если только коньяк настаивать. А вообще, пока нет, не надобно. Давай свои травы.
– Ждите!
Захлопнув дверь, бабка Игнатиха скрылась в избе. Долго не показывалась, искала, видно. Рядом с избой сараюха приткнулась дощатая. Олег Иваныч кивнул Олексахе – проведай. Тот ломанулся мигом, тут же и возвратился докладывать.
– Ничего такого, Олег Иваныч, но бельишко кой-какое сушится.
Усмехнувшись, Олексаха поднял зажатый в руке алый лоскут.
– Неужто пионерский галстук? – пошутил Олег Иваныч. – Частичка комунячьей крови. В общем, белая палата, крашеная дверь.
– Плат-то девичий, – не понял шутки Олексаха. – Красивый плат. Бабки таких не носят.
Тут вышла из избы Игнатиха. Шамкнула ртом беззубым, травы пучок протянула.
– И что – полпула за сей гербарий? Ну, бабка, ты в пролете. Чья, кстати, косынка? Да не смотри ты так, нам твое колдовство – тьфу – напрочь по барабану. Ульянка где, сказывай! Да не бойся, друзья мы… Гришани-отрока волей присланы.