Не прошло и получаса, как уличная дверь распахнулась и в зал
вошёл староста в сопровождении Гафорда. При появлении двух
низкорослых, широкоплечих мужичков, в голове Адэна всплыли слухи об
их родстве. И они, похоже, не врали. Бородачи были как братья,
только Гафорд чуть постарше и…посерьёзнее.
Только он появился в дверях, как Хирт встал, коротко кивая
хозяину горного хребта и нахмурившемуся старосте, стоящему позади
родича. Ни один, ни другой на старика даже не взглянули, шагая к
юноше и не отрывая от него глаз. Адэн почувствовал себя неуютно,
будто в ловушке. Однако, поймав взгляд стражника, он встал,
повторяя поклон. Даже сам Ад чувствовал в этом жесте фальшь и
неискренность, что уж говорить про Гафорда. Однако повелитель лишь
сел на место Адэна, упирая руки в колени. Староста встал позади
господина.
- Ну. Рассказывай. – кивнул юноше повелитель.
- Что именно? – скривился Ад, чуть приподнимая бровь.
- Всё рассказывай. – несмотря на то, что стоя Гафорд был Адэну
по плечи, сейчас, когда хозяин железных шахт сидел, чуть
ссутулившись, Аду казалось, что они равны. – Это ты тот однорукий
хулиган, который на пару с каким-то мужиком напугал женщину до
полусмерти несколько лет назад?
- Ну. – скривился Адэн, вспоминая события десятилетней давности.
– Допустим, что я. Это была моя тётя. Ирис. Но мы с тех пор не
общались.
- Оно и понятно. Сними эту тряпку. – указал на ошметки накидки,
намотанные на левую руку Ада.
- Я…я не могу. – заколебался Ад, делая шаг назад и переводя
взгляд с непонимающего стражника, чуть приподнявшего арбалет, на
старосту, а после возвращаясь к Гафорду. – Там шрам. Уродливый.
- Я знаю, «что» там. – с нажимом в голосе приказал хозяин города
и все присутствующие почувствовали, как на шею навалился незримый
груз, склоняя к земле. – Снимай.
Адэн колебался несколько секунд, но когда Гафорд бросил взгляд
на стражника и тот неуверенно приподнял арбалет, кладя палец на
спусковой механизм, юноша начал стягивать ошмётки накидки с руки.
По мере того, как тёмная, изъеденная насекомыми ткань оголяла
древесные очертания, глаза Хирта всё больше округлялись, а староста
наоборот, лишь сильнее хмурился. Единственным, кого это, казалось,
не удивляло, а скорее даже хоть сколько-то забавляло, был Гафорд.
Когда покров спал и в свете камина заиграли, переливаясь, древесные
когти, заменявшие пальцы, он присвистнул: