– Гудвин! – услышал Томас чей-то крик.
Томас задержал дыхание. Кровь бросилась в голову. Несмотря на страх, он ощутил и дикую ярость. Неделю тому этот молодой наглец оскорбил его в присутствии множества рыцарей. За что и получил такой удар мечом, что только силы ада смогли слепить его из двух половинок!
Он ощутил множество взглядов, все-таки уже назван королем, до коронации – один шаг, и, собрав волю в кулак, вопросил грозно и с придыханием:
– Разве я приглашал… оттуда?
Из обугленного рта Гудвина, в запекшейся крови, в язвах, вырвались хрипы. Он пытался заговорить, но криво сросшийся рот дергался в судорогах. Наконец остатки нижней губы лопнули, брызнула ядовито-желтая кровь, тут же почернела и взвилась иссиня-черным дымком. На мраморных плитах появились мелкие язвочки.
С нечеловеческим усилием он прохрипел:
– Я… за своим…
В мертвой тишине Томас спросил неистово:
– За своим? Я тебе что-то должен помимо еще одного достойного удара?.. А то и двух? Эй, подать мой острый меч и моего коня!.. Э-э, коня не надо, а меч неси, да побыстрее, пока это пугало не удрало. А ты, святой отец, чего пятишься, как небольшая красная рыба? Брызни пока что святой водой! Да не скупись, это не вино.
Священник, дрожа как осиновый лист, воздел кверху крест и толстую книгу:
– Изыди!.. Изыди, именем Девы Марии…
Голос его прозвучал как блеяние заблудившегося ягненка в ночном лесу. Исчадие ада вперило в него грозные очи. Багровый огонь в них разгорелся, словно угли костра на ветру, стал пурпурным, как зарево пожара.
– Что бяшешь?..
– Тебе, – пролепетал священник, – нет власти над чистыми душами…
– Здесь нет… чистых, – ответил обгорелый рыцарь. Он тужился, страшно гримасничал, в зале слышались частые шлепки, будто кипы белья равномерно бросали на каменный пол: жены рыцарей падали без памяти, а мужья с готовностью подхватывали и уносили на свежий воздух. – Вы из трюма… А я пришел… за своим…
В дверях слышались крики. Как грецкие орехи, трещали рыцарские панцири. Гости выскакивали, топтали друг друга. Томас вскрикнул с нарастающей яростью:
– Сам ты скот из Ноева трюма! Кто тебе обещал?
– Ты, – ответил выходец из ада.
– Я?.. – изумился Томас. – Что я обещал?
Обгорелый вытянул руку с указующим перстом. Рыцари расступились. В глубине зала стояла Ярослава в подвенечном платье. Она была как никогда прекрасна в белом, женственная и чистая, ее розовый рот приоткрылся в изумлении и испуге.