– Светает…
Спрыгнул, повернулся, в глазах блеснуло, страшный удар потряс все тело. Олег подхватил падающего, тихонько уложил на пол. Мимо пахнуло ветром, Томас пронесся как конь, послышался глухой удар, словно топором ударили по колоде.
Олег распахнул дверь оружейной, с укоризной оглянулся на Томаса. Глаза рыцаря счастливо блестели.
– Зачем убил? – сказал Олег печально. – Он не враг.
– А ты? – удивился Томас.
– Только оглушил…
– То-то мозги брызнули по стенам!
Оружейная, большая комната с низкими сводами, была заполнена сундуками, скрынями, саблями, кинжалами и другим оружием, а вдоль стен громоздились кучи щитов, доспехов, булатных пластин, склепанных в гибкие ряды, блестели, как рыбья чешуя, мелкие кольца кольчуг, как опрокинутые горшки, в ряд стояли запыленные шлемы.
Томас жадно бросился в дальний угол, разгреб, разбросал по комнате, прошептал:
– Мои доспехи!
Руки тряслись, в синих глазах выступили слезы. Он торопливо напяливал тяжелое железо, пальцы соскальзывали, он взмолился шепотом:
– Сэр калика, не сочти за дерзость… Застегни пряжки на спине! Беда рыцаря в том, что не всегда сам в состоянии облачиться!
Через минуту полуголый каменотес со злым лицом скрылся внутри сверкающего железа. Доспехи были подогнаны точно, лишь ошейник раба не хотел влезать в рыцарскую скорлупу, Томас вогнал его ударом кулака. Через пару минут на Олега смотрели синие глаза через узкую прорезь, остальное надежно укрыло железо. Томас с легкостью нагнулся – панцирные пластины раздвинулись в нужных местах, – подхватил треугольный щит, другой рукой сорвал со стены двуручный меч с рукоятью крестом:
– Сэр калика, прости, если обидел. Ты, хотя и не благородного звания, но не слуга, я не должен просить застегнуть пряжки, будто простого оруженосца…
– Перестань, – ответил калика, морщась. – Лучше торопись. Слышишь?
Во дворе пронесся шум, гам, истошно залаяли собаки, затем отчаянно завизжало. Зазвенело железо.
– Рабы подобрали ключи, – сказал Олег. – Долго возились… Начнут громить, грабить, взломают винный подвал… Отвлекут охрану.
Из оружейной они заспешили по крутой лестнице наверх. Ступени вывели на открытую площадку, внизу была тьма, разрываемая светом факелов, звоном оружия, криками, но небо уже посветлело, звезды гасли. Подул холодный утренний ветерок.
Башня была слева, дальше переходила в гребень стены. В трех-четырех шагах поднималась другая стена, пониже, отгораживающая угол двора. По этой стене брел, сунув озябшие ладони под мышки, легковооруженный латник. Меч болтался на поясе, с другой стороны висел нож. Он безучастно посматривал вниз, где метались огни факелов и слышались крики.