Десятник пристально всматривался в суровые жесткие лица, испещренные шрамами. Каждому молодому мужчине, который вступал в ряды воинов, жрецы наносят глубокие раны на щеках – это знак воинов-зверей, а у них были еще и кольца на левой руке – знак бесчестия, он же знак воинской доблести. В мирное время изгои, в военное – самые лютые бойцы, что сражаются, как звери, ярятся, как звери. Сейчас ни на одном лице не проступил страх, ни один взгляд не дрогнул. Чужой ли бог, демон ли, неведомый богатырь – они пойдут, как на лютого медведя, вепря или могучего тура, забросают стрелами, поднимут на копья!
– Я послал гонца к хану, – закончил Кацапаган. – Он назначит меня сотником, не осталось старых воинов. Мы бросим на этого пещерника-воина все силы. Гугугубун, ты умеешь водить летучие отряды. Бери десяток, бери два или три, но уничтожь его!
– Трех десятков хватит, – ответил Гугугубун.
Гульчачак отскочила от окна, ее глаза были широко распахнуты, брови выгнулись тонкими дугами.
– Ты слышал, что прокричал гонец?
Морш сидел за столом, светильник освещал смуглое лицо, горящие глаза. Он листал ветхую рукопись, сестре ответил не сразу:
– Он жив?.. Боюсь, мы повстречали необыкновенного человека.
– Они устраивают на него охоту!
– По зубам ли такая дичь?.. Обры – свирепые воины, бесстрашные, но слишком невежественные. Он умнее, может уйти. Надо сделать так, чтобы не ушел.
Она смотрела на него с недоверием:
– Надо ли нам вмешиваться?
– Он не нашей веры, сестра. Поэтому его надо уничтожить, ибо покорить такого человека невозможно. Он не обрин. Он намного умнее. Иди седлай коней, а я договорюсь с вождями этих дикарей.
Поморщившись, он решительно развязал на голове повязку. Под коричневой коркой запекшейся крови виднелся вздутый багровый шрам, а опухоль постепенно теряла кровавый цвет. Морш криво усмехнулся, показал мелкие, как у хорька, белые зубы:
– Заодно рассчитаюсь!
Олег ехал на огромном белом жеребце, второго коня вел в поводу. Он был в безрукавке из волчьей шкуры мехом наружу, распахнутой на широкой груди. Обнаженные мускулистые руки блестели на солнце. Рукоять огромного двуручного меча торчала на перевязи из-за спины, на поясе в чехлах плотно сидели два швыряльных ножа, а лук и колчан со стрелами повесил с правой стороны седла. Слева висел щит – небольшой, круглый, такими скифы, а затем готы пользовались в конных стычках. Олег щит не жаловал, пользовался редко, но сейчас взял – отвык от ударов меча.