– А что такого? Девка сидит у мужика на плечах!.. Невидаль? Женщины и так все ездят на нас. Это ж так привычно. Никто и глазом не поведет… Впрочем, ты девка красивая, на тебя будут заглядываться… Ну и пусть смотрят. Мы еще и деньги за показ будем брать. Там еще будут драться за честь тебя самим поносить на шеях.
Она слушала, колени чуть расслабились, затем опомнилась, под кожей напряглись крепкие мышцы.
– Нет. Поворачивай налево.
Мрак продолжал двигаться прямо. На душе стало печально, он сказал с сожалением:
– Может быть, пойдем, а?
Колени начали сжиматься. Голос мавки прозвучал сдавленно:
– Поворачивай…
– Мне надо в город, – сказал Мрак со вздохом. – А так бы я лучше с тобой бродил бы в лесу. Я сам человек лесной…
Колени стиснулись с такой силой, что стало трудно дышать. Ее голос, неузнаваемый и прерывающийся, донесся с хрипами:
– По… во.. ра… чи… вай!
– Не, – сказал он сожалеюще. – Эх, надо ж было мне, дурню, пообещать жабе! А еще на Таргитая: дурак, дурак… Но слово не воробей, надо идти. А ты че там пыхтишь? Мы ж договаривались, на голову не гадить… А то уже что-то горячее бежит по спине… Как думаешь, что?
Ее колени бессильно разжались. Мрак осторожно снял ее с шеи и, все еще держа на руках, в задумчивости осмотрелся, не зная, куда посадить: ни пенька чистого, ни валежины без лишайника или кусачих муравьев.
Она обреченно лежала в его руках, как в колыбели. Зеленые глаза были полны страха и безнадежности. Даже не пыталась сопротивляться, ибо в руках, что держат ее, теперь чувствуется крепость толстых древесных корней. Голосок ее был тихим, как у мышонка:
– Мне была предсказана смерть от руки героя… Простого мужика я бы уже удавила.
– А мне от женской, – ответил он. – Может, от мавкячей? Ладно, прощай, зеленоглазка…
Он бережно опустил ее ноги на землю. Она выпрямилась, глаза неверяще обшаривали его хмурое лицо.
– Ты… отпускаешь?
– Да, – сказал он с сожалением. – Мне надо в город. Барбус, так Барбус. Лишь бы побольше.
Он тяжело сделал шаг к главной дороге. Ее голосок, прерывающийся от удивления и негодования, как стрела кольнул в спину:
– Но почему… почему ты целый день позволял сидеть на своей шее?
Мрак пощупал шею, что еще хранит ее тепло и запах, улыбка его была грустной.
– Не знаю. Наверное, мне самому понравилось.
– Почему?
– Не знаю. У меня еще никто не сидел на шее.