– Что же в этом плохого?
– А то, – забубнил Кирюшка, – селедка вонючая сказала…
– Кто?
– Училка по литре и русишу, Татьяна Павловна, никогда не моется. Так вот, селедка вонючая заявила, что не просила писать фантастический рассказ. Говорит, взяточничество неискоренимо, а чиновники всегда избегут наказания.
– Так что она хотела?
– Не знаю. Маша Родионова написала про чистые улицы и получила пятерку. Ну да ей всегда «отлично» ставят!
– Вторая пара за что?
– За грамотность, – пригорюнился мальчишка, еле сдерживая слезы.
– Ну уж тут я ни при чем.
Кирилл сел на табуретку и зарыдал. Я прижала его голову к своему животу и пробормотала:
– Ну, ну, выход из безвыходного положения там же, где вход.
– Хорошо тебе говорить, – плакал Кирюшка, – а у меня круглое «два» везде выходит.
– Почему?
Мальчишка высморкался в кухонное полотенце и безнадежно ответил:
– По математике злобный карлик…
– Кто?
– Ну учительница, мы ее так прозвали…
Обиды полились из него рекой. Математичка тараторит, как ненормальная, объясняет быстро, понять невозможно. Потом притормозит, окинет класс взором и ехидно уточняет:
– Материал настолько прост, что усвоит даже имбецил. Впрочем, может, кто не понял?
Кирилл не знает, кто такой имбецил, но на всякий случай молчит.
Русичка устраивает через урок контрольные, новый материал не объясняет вообще, заявляя:
– В учебнике все написано, для того вам государство бесплатные книги выдало, чтоб вы их читали. Задача педагога – проверить знания.
Англичанка не привязывается, просто заставляет вслух читать бесконечный текст «Моя Родина», Кирюшку уже тошнит от описания Красной площади и Кремлевских башен.
Правда, есть и мелкие радости. Историчка постоянно болеет, а физик регулярно забывает, в какой класс пришел, начинает суетиться и объяснять нечто несусветное. Страшно смешно, просто обхохочешься.
Действительно смешно, только на самом деле хочется плакать, даже рыдать, что за знания получит ребенок? Нет, надо срочно решать вопрос, может, перевести его в другую школу?
– Ну, что у нас происходит? – раздался из коридора бодрый голос Кати.
Мопсы, благополучно не заметившие прихода хозяйки, взвыли и кинулись в прихожую.
– Хороши, – укорила подруга, – нечего сказать. Уже ничего не слышите, сони!
– Лампушечка, – жарко зашептал Кирюшка, прижимаясь плотней к моему животу, – давай не будем маме ничего рассказывать. Ну зачем ее нервировать! Расстроится, переживать начнет, а ей вредно!