Удар!
В первое мгновение мне, оглушенному и наполовину ослепшему, показалось, что колесница с размаху врезалась в грудь седоглавого гиганта-Химавата.
Тряся головой, как дряхлая развалина, ничего не понимающий Матали поспешно сдал назад; кони раскачивали Джайтру, подобно вознице тупо мотая мордами, захлебываясь кровавой пеной – но все четверо уже набирали новый разбег, повинуясь вожжам и пронзительному визгу суты.
Удар!
Даже не с испуганным, а с каким-то изумленным воплем Матали теряет равновесие, кувырком летит вперед, через спины и головы искалеченных коней; истошное ржание, молоты Подземного мира колотятся в моем сознании, треск сломавшейся оси…
И я остаюсь один.
3
…Косматая накидка пульсирует под коленями, и мне больно, мне очень больно, словно я стою на черном горохе, которым осыпают царей при возведении на престол; я? – Индра, Владыка…
Индра на коленях?!
Впервые в жизни я не могу встать. Туча дышит прохладой, лаской нерожденных молний и непролившегося дождя, она умоляет меня потерять сознание, расслабиться, уйти в забытье – прости, туча, покорная служанка, прости и не мани запретным покоем…
Иначе я соглашусь.
Вот она – Джайтра-Победоносная, колесница моя золотая, грудой хлама валится на землю вместе с упряжкой гнедых рысаков.
Вот она… и мне почему-то все равно.
Перед внутренним взором, заслонив Джайтру-калеку, загорается искрой в ночи Свастика. Миродержцы рядом, они готовы помочь, они отдают последнее, и губы мои, пухлые оладьи, выпеченные из боли пополам с мукой, беззвучно шепчут: «Хорошо… хорошо есть… и хорошо весьма!..»; руки расходятся в стороны, раскидываются изломанным крестом, падать нельзя, нельзя падать! – и гроза сползается отовсюду к поверженному Владыке.
Гроза.
Моя гроза.
Мама, я больше не могу быть Индрой! – но не быть Индрой я тоже не могу, и поднимаюсь во весь рост.
Мама… мамочка…
Я успел. Свора клочковатых обрывков щенятами кидается под колеса, стелится под гнедую упряжку, и Джайтра плавно опускается в ложбину меж дальними холмами, поросшими кустами ююбы и арки. Где ложится на бок и замирает. Свастика Локапал звенит во мне медным гонгом, я понимаю, что за это придется платить, но любая цена сейчас не кажется чрезмерной; и где-то вдалеке, между «здесь» и «там», шелестит голос Словоблуда, отдающего приказы кому-то… Да, Наставник, я верю – помощь скоро прибудет.