Что ему Преисподняя, если он был взращен молоком аскезы и подвижничества?.. а все-таки Веды можно изучить, мой мудрый Наставник Богов, не прочитав ни единой строки!
Можно!
Да, вы все считаете, что гордыня обуяла сына Жаворонка, что встал он на путь козней и совращения чужих жен, обретя гнев и проклятия святых мудрецов…
Праведные, видели ли вы виденное мной; обладаете ли вы моим знанием, которым я не спешу делиться с вами?!
…я стремглав выбежал из дома, едва успев закончить возлияние молока в огонь.
Мой мальчик корчился у порога. Растерзанный, как мне сперва показалось, в клочья. Он пытался что-то сказать, но язык уже не повиновался ему, и кровь хлестала изо рта, заливая мне ноги. Слепой привратник-шудра – я содержал его из милости, за верную службу в прошлом – беспомощно топтался рядом.
– Господин! – бормотал слепец, заламывая руки.– Господин, я… вы велели никого не пускать, господин!
Последним я заметил демона. На дворе стояло утро, а в дальнем углу двора приплясывал людоед-Нишачар, «Бродящий-в-ночи», и довольно ухмылялся слюнявым ртом. Это было невозможно; но это было именно так. Могучее тело Нишачара на глазах становилось прозрачным, в нем плавали стеклисто-багровые паутинки… и вскоре ветер развеял остатки призрака.
Я склонился к умирающему сыну.
– Рай…– прохрипел он.
– Ты хочешь в рай?! – глупо спросил я, собираясь поделиться с ним собственным Жаром.
Он закашлялся, обрызгав мне грудь кровавой мокротой.
– Райбхья…– это слово стоило ему остатка сил.
Я стоял над трупом своего первенца. Я знал, что означает имя Райбхья. Так звали нашего соседа, приторно-вежливого брахмана, который давным-давно отошел от совершения обрядов, помешавшись на заклятиях и искажении Яджур-Веды. Правильней было бы именовать Райбхью ятудханом, темным колдуном, но раньше мне не было дела до чужих извращений – а остальные считали моего соседа кладезем достоинств.
Соседей и нужных людей Райбхья предусмотрительно не трогал.
Жар окутал меня пылающим облаком, и правда открылась сбитому влет Жаворонку, прийдя из ничего.
Жена Райбхьи, измученная полусумасшедшим мужем, как-то обратилась за помощью к моему сыну. И он, ведомый состраданием, рискнул указать Райбхье на недостойность его поведения. В отместку брахман-ятудхан вырвал из своих волос две пряди, превратив одну в копию собственной жены, а вторую – в убийцу-Нишачара. Ложная супруга заманила моего сына в западню, осквернив запретным прикосновением и выкрав единственный сосуд с водою, чем отдала мальчика во власть Бродящего-в-Ночи.