– В чем дело? – сухо поинтересовалась я. – Каким это образом ты умираешь? На вернисаже ты выглядела не старше двадцати пяти, так изволь и чувствовать себя так же.
– Сейчас я выгляжу на пятьдесят, – порадовала меня Алиса и с печалью добавила:
– Сухость во рту, и раскалывается голова.
– Ха! Сухость во рту! Раскалывается голова! Передать не могу, как я разозлилась.
– Милочка, симптомы известные, – саркастично рассмеялась я, готовясь к многочасовой лекции о правильном образе жизни.
В роли лектора, естественно, видела исключительно себя – кого же еще? Не Алису же.
– Богемная жизнь! – вдохновенно воскликнула я. – Об этом надо было в первую очередь думать, когда на старости лет взбрело в голову тебе, психологу, художницей сделаться.
– Сбылась моя мечта, – едва слышно произнесла Алиса.
– Так не жалуйся теперь! – гаркнула я. – Сухость во рту, раскалывается голова. Богемная болезнь! Элементарное похмелье! Теперь ты по такому ничтожному поводу мне каждый раз из Питера в Москву будешь звонить? Послушай: если головка бобо, а во рту бяка, не жаловаться надо, а лечиться. Баночку пива прими, и все как рукой снимет.
– Не снимет, – возразила Алиса. – Мне худо, очень худо, и страшно болит голова, голова.
– И что? Что прикажешь мне делать? Бежать из Москвы в Питер накладывать компрессы, компрессы? – спросила я и тут же на себя разозлилась.
Привычка Алисы повторять последние слова заразна. Как только я начинаю общаться с ней, тут же твержу одно и то же. Сколь ни стараюсь, как за своей речью ни слежу, слова-дублеры сами слетают с языка, и ничего поделать с этим не могу. Только злиться и остается.
Я злилась, а Алиса уже рыдала. Естественно, в такой обстановке сон пропал.
– Хорошо, хорошо, – сказала я Алисе. – Не будем ругаться, скажи прямо: что ты хочешь от меня? От меня!
– Соня, я чахну, – прошелестела Алиса. – Здесь творится нечто странное. По телефону объяснить не могу, пожалуйста, приезжай, приезжай.
И я поехала.
Алиса – психолог. Уж не знаю какой. Но, судя по отзывам специалистов, хороший. В любом случае, этого ее качества я оценить не могу, зато с полной ответственностью заверяю, что художник она отвратительный. На вернисаже ее я просто сгорала со стыда. Тем больше сгорала, чем сильней Алису хвалили. Первую картину я кое-как «зажевала», вторую даже «переварила», а вот третьей «подавилась». Громадное полотно: три на четыре. Литры краски, а в результате лежащая на спине корова, белая в черных яблоках, и над ней вместо неба – полосатый матрас, вместо солнца – зеленый арбуз. Если это талант, тогда что бездарность?