– Долго?
– Пока не износимся.
– Я не понял!
– Никто здесь не болеет, не стареет, не ест, не спит, не пьет, не любит… в этом нет нужды. Время остановилось, и кровь перестала течь в ваших жилах.
– Ну уж это в переносном смысле!
– В переносном. Но биологически мы все – мертвые. Мне рассказывал доктор – состав крови, тканей, всего довольно быстро, через несколько дней или недель меняется. Вы даже и не знаете, что температура наших тел на несколько градусов ниже, чем у нормальных людей.
– Ну меня-то ты с собой не путай! – рассердился Берия. – У тебя кровь, может, лягушачья…
– А у вас руководящая, да?
– Нормальная кровь.
Берия непроизвольно потрогал свою шею. Шея как шея. Нормальная шея.
– Если холодное тронуть холодным, то не заметишь, – сказал Бетховен.
– Перестань нести чепуху!
Берия пошел прочь по шоссе. Ему было страшно и противно. Ему сказали, что у него неоперабельная опухоль, – неужели он зря старался, бежал… А куда бежал?
Бетховен шел сзади и говорил, занудно, тихо, но Берия не мог его не слушать. И слушал.
– Вы думаете, нас много? Нет, люди не бессмертны, они конечны, хоть здесь никто и не умирает. Мы изнашиваемся, как вещи, и исчезаем, как вещи. Двести, триста лет, и конец… да и поступления невелики.
– Помолчи!
– Каждый новый человек вскоре начинает искать себе дело… Кстати, вы не хотите выступать в нашей стенгазете? У нас на Измайловском стадионе есть стенгазета. Ее делают такие чудесные люди! Интернационалисты, увлеченные своим делом, так сказать, пионеры первого набора. Вы были в пионерах?
Этот Бетховен совершенно обнаглел, забыл, наверное, как у него обувь отобрали! С другой стороны – пускай говорит, если не врет, а не похоже, что врет, значит, Лаврентию Павловичу предстоят нелегкие времена. Эти сволочи – тибетские мудрецы, может, предсказали и верно, но по присущей им подлости упустили пустячок – где он проведет последние годы жизни? В какой-то никому не нужной дыре?
Нет, так быть не может! Конечно же, этот мерзавец сошел с ума, и ему чудится этот нелепый мир.
– Видите, – Бетховен остановился, будто угадал мысли Берии, – мы с вами входим на территорию дачи Сталина. Это так называемая ближняя дача. Если вы и в самом деле Берия, вы должны знать, где помер ваш Хозяин. Хотите посмотреть?
– Там охрана, – уверенно сказал Лаврентий Павлович.