– И?
– Он все в тех же заботах, – закончила она.
– О.
– Да, – продолжала она, – и ему хотелось бы знать, что ты намереваешься делать.
– Ничего.
– Ты хочешь сказать?
– По крайней мере сейчас, – поспешно добавил я, потому что глаза ее слишком уж широко открылись от изумления, – до тех пор, пока точно не буду знать, в каком положении находятся сейчас дела.
– А-а.
Мы доели наши бифштексы и допили пиво, а кости отдали собакам. Второй ирландский волкодав зашел в комнату незадолго до этого и тоже улегся у стола Потом мы пили кофе, маленькими глоточками, и я почувствовал по отношению к ней самые настоящие братские чувства, которые, однако, быстро подавил.
– А как дела у других? – наконец спросил я.
Ведь такой вопрос ни к чему меня обязывал, а звучал он достаточно безопасно.
На минуту я испугался, что она спросит меня, кого я имею в виду. Но она просто откинулась на спинку стула, подняла глаза к потолку и сказала:
– Как всегда, пока ничего нового не слышно. Возможно, ты поступил мудрее всех. Но как можно забыть… все величие?..
Я опустил глаза долу, потому что не был уверен в их выражении.
– Нельзя, – ответил я. – Просто невозможно.
Засим последовало долгое и неуютное для меня молчание, разрушенное вопросом.
– За что ты ненавидишь меня? – спросила она.
– Что за ерунда, – ответил я. – Ведь что там ни говори, как я могу тебя ненавидеть?
Это, казалось, пришлось ей по душе, и она обрадованно обнажила в улыбке белые зубы.
– Хорошо. И спасибо тебе большое, – сказала она. – Кем бы ты ни был, но ты настоящий джентльмен.
Я поклонился и расшаркался.
– Ты вскружишь мне голову.
– Ну, что там ни говори, а это навряд ли.
И я почувствовал себя неуютно.
Ненависть и ярость вновь пробудились во мне, и я подумал, знает ли она, против кого они могут быть направлены. Я чувствовал, что знает, и с трудом удерживался от желания спросить ее об этом в лоб.
– Что ты думаешь делать? – спросила она в конце концов, и мне ничего не оставалось, как туманно ответить:
– Ну конечно, ты ведь мне не веришь…
– Как мы можем тебе верить?
Я решил запомнить это «мы».
– Вот видишь. Так что в настоящее время я просто воспользуюсь твоим покровительством, и буду только рад жить здесь, где тебе не составит труда не выпускать меня из виду.
– А дальше?
– Дальше? Там видно будет.
– Умно, очень умно, – сказала она. – И ты ставишь меня в неловкое положение.