- Он молодец, надеюсь и Алекс со временем проникнется, - я подозвала официантку, - принесите мне пожалуйста еще один такой же десерт с малиной и эклер, как у девушки.
- А я тебя предупреждала, - заливисто смеется Соня, - эти десерты как наркотики. Невозможно остановиться.
- Согласна. Хочу тебе еще раз сказать спасибо, - я сложила руки в замок, начиная заметно нервничать, - что позвала в Питер. Сама бы я не решилась сюда приехать никогда. А выставка стала отличным поводом, чтобы вернуться хотя бы на время.
- Я так и не поняла, если честно, почему ты так Питер не любишь, да и вообще Россию, - Соня осторожно подняла на меня глаза.
- Не я, отец не любил, точнее ненавидел и его нельзя винить, - я уже без аппетита посмотрела на десерты, что поставила передо мной официантка, - когда тебя предает любимая женщина, бросает вместе с ребенком ради другого и ты вынужден бежать от нее и всего, что напоминает о ней… возненавидеть можно все и всех.
- Оу, прости, не хотела напоминать тебе о таком, - она извиняясь покачала головой.
- Это было давно, так что я спокойно реагирую, - я подперла кулаком щеку и принялась возюкать по тарелке крем уже неинтересного пирожного, - отца просто переклинило вообще на России, что женщины там вот такие, способные на предательство. Да и вообще, нечего нам там делать. В Майами хорошо, солнечно и уровень жизни совсем другой, - я усмехнулась.
- Но ты хорошо по-русски говоришь, для уехавшей в детстве.
- Мы жили недалеко от русского квартала, у меня с детства были друзья среди детей эмигрантов, я ходила в пару кружков и на танцы там же. Не знаю, мне хотелось сохранить хоть что-то из прошлого. Воспоминания затирались, я переставала помнить людей, бабушек, дедушек, с кем играла в детстве. Маму. Отец не оставил ни единого фото или напоминания.
- Мне жаль.
- И мне. Знаешь, я подумала. Твое приглашение – это знак. Ведь не в Самару или Владивосток ты меня позвала, а именно в Питер. Мы тут раньше жили и мама где-то здесь. Отец умер, так что я вроде как его и не обижу тем, что хотя бы попробую, - я тяжело сглотнула, - хочу увидеть ее, понимаешь. Хотя бы разок, хоть издали. Даже не общаться и не подходить. Но увидеть маму.
- Ангелина, - Соня накрыла мою ладонь своей и слегка сжала в жесте поддержки.
- Мне тридцать, - я украдкой стерла выступающую слезу, - скоро свои дети появятся. Время идет, а я ее совсем не помню, понимаешь? – бросаю на Соню извиняющийся взгляд, - так давно ее не видела. Мне было семь. Она блондинка с такой же родинкой и глаза мне кажется голубые. А дальше все, туман.