И еще Арн, старший Конуг, хоть и холоден был с ней, не здоровался никогда, проходя мимо, лишь мельком скользил своими прищуренными голубыми глазами, но все-таки заступался, отгоняя братьев как надоевших мух. Пару раз вообще поколотил их, прямо при ней. Она даже бросилась останавливать его, когда у Хьорда фонтаном брызнула кровь из поломанного носа, а Арн все продолжал его мутузить. Старший Конуг только замер, смотря на девочку удивленно, переводя взгляд на тонкую ручку, схватившую его за локоть, потом нахмурился:
— Ты здесь еще? Беги давай, я со своими сам разберусь.
Но Хьорда отпустил. Северяне жестоки в драке, не умеют останавливаться, но им почему-то весело. Хьорд смеялся, смотря на старшего брата, сплевывая кровь. Смеялся от души, задорно, и Арн тоже развеселился, они обнялись. Как дико, дико это все, мелькнуло в голове у Ари, и она убежала.
Ариадна прекрасно понимала, что от постоянных драк, так обожаемых Конугами, ее спасало только то, что она была девчонкой. Иначе ходить бы ей битой весь год, а так, ну подразнят, ну учебник спрячут, на дежурстве помогать не будут и, в общем-то, все. Через пару месяцев она уже перестала обращать на них внимание, подумаешь, у нее есть свои друзья, а Конуги и их подпевалы пусть идут к черту.
Еще она несколько раз пыталась заговорить с Арном, то краснея, то бледнея перед этим невероятно красивым мальчиком, уже почти юношей, пронизывающим ее холодными лазурными глазами. Хотела сказать «спасибо», что заступается и спросить «почему?». Ведь остальные Конуги презирают ее, наполовину землянку, а он, похоже, нет. В своих наивных еще детских мечтах она представляла, как он отвечает «потому что ты мне нравишься, Ари» и берет ее маленькую ручку в свои большие, с натертыми мозолями от тренировок, ладони. И смотрит так тепло, и лед этот проклятый тает во взгляде. Она не знала, что дальше, но даже просто от этих выдуманных слов щеки горели, а внутри становилось так сладко, до дрожи.
Но Арн лишь смерял надменным взором краснеющую перед ним девочку и делал вид, что даже не слышит, когда она к нему обращалась. Отворачивался и шел по своим делам. Как- будто ее и вовсе нет, и это лишь ветер что-то прошелестел ему в уши, а не она выдавила из себя тихое «здравствуй».
* * *
— Ари, поздоровайся, — отец легонько пихнул ее в бок. Она тряхнула головой, возвращаясь в реальность, и, подняв свои черные глаза, моментально наткнулась на холодные голубые. Предательский румянец тут же залил все лицо, стекая на тонкую шею. И почему ей досталась кожа матери.