— В одном таком бутерброде тысяча калорий.
— Значит, во мне скоро будет две тысячи калорий.
Ир, не мешай грызть гранит науки. — Перевернула первую страницу. — Мне и так
сложно.
Подруга не ответила, только скептически фыркнула.
Ну а я погрузилась в мир формул и определений.
Не представляю, что творится в гениальной голове
Коперника, но в моей через полчаса стало очень пусто. Вместо того, чтобы
заполняться знаниями, она включила программу очистки.
Я отложила учебник, размяла затекшие плечи. Так,
первая глава успешно пройдена. Можно и поспать. Глаза слипаются, и в голове
жужжит.
— Такими темпами ты сдашь экзамен к пятому курсу,
— съязвила Иришка, наблюдая за тем, как уютно я укладываюсь в постельку.
— Да я уже сдала, — сонно промычала я,
проваливаясь в сон. — А ещё переспала с Измайловым… мне понравилось…
— Чего?! Эй?! Даша, проснись! Даша, что ты
сказала?!!!
Шевченко кричала и теребила меня за плечо, но всё
впустую. Меня сморил крепкий сон, какой бывает только после чтения непонятного,
пугающего материала по сопромату.
Преподаватель по строительной механике
задерживался. Что странно: обычно он приходил за полчаса до пары и выгонял тех,
кто опаздывал хотя бы на минуту. Старая закалка, чтоб её.
Зато он был стар, глух на левое ухо и
подслеповат, и получить у него экзамен могла даже обезьянка. Мы разложили по
партам шпаргалки, достали телефоны. Иными словами, полноценно приготовились к
сдаче.
Дверь приоткрылась, впуская… Станислава
Тимофеевича. В черной рубашке, с дипломатом. Я переглянулась с Кошелевым, лицо
которого вытянулось.
— Добрый день! — Преподаватель смерил нас
внимательным взглядом из-под очков. — К сожалению, Дмитрий Петрович приболел,
поэтому экзамен буду принимать я. Тяните билеты.
Как вы понимаете, шпаргалки пришлось быстренько
убрать. Измайлов неустанно бдел за тем, чтобы ладони страдальцев — то есть нас
— лежали на столах.
Тиран и деспот, что с него взять.
Мне достались один нормальный вопрос, один
ненормальный и задача, при виде которой хотелось плакать. Полчаса мучений, но в
голове так и не родилось ничего путного.
Что же делать?..
— Иванова, присаживайтесь, — раздалось громом
среди ясного неба. — Будьте спокойны, я не кусаюсь.
Группа выдохнула. Никто не хотел идти первым, а
тут такая удача — жертву выбрал сам преподаватель. Я села напротив Измайлова и
задумалась о том, как ему идет эта трехдневная щетина. Как по ней хочется
провести пальцами, чтобы убедиться, что под колючестью горячая кожа.