— Ой, не могу. Оловянов. Те рельсы уже давно не используются, ты посмотри хотя бы на то, как они заросли. Все вагоны всегда поворачивают на соседние. Рабочие. А ты… — Ольга снова расхохоталась. — Спасатель фигов, чуть на них нас и не укатил. Игорь, ты ж нас убить мог.
И смех у Ольги пропал. Впервые она увидела, чтобы сдержанный Игорь плакал. А как еще можно назвать слезинку, катившуюся у него по щеке? Парень встал и побрел вдоль поля назад домой.
Теперь уже Ольга побежала за Игорем.
— Прости, я правда неудачно пошутила. Я не думала, что…
— Именно, Воронова, ты не думала. Не иди за мной. Потом поговорим.
И Игорь ушел, а Ольга прошлась и снова уселась на нерабочие рельсы. Диких яблок она в тот день так и не собрала. Лежала и смотрела на облака. Впервые ее кипучая энергия позволила это сделать вне попыток уснуть.
А все дело в том, что она пыталась понять, что это за чувство родилось у нее внутри. Такое похожее и не похожее одновременно на пять предыдущих раз.
Глава 8. Взгляд из прошлого
Мать Ольги и отец Игоря стояли близко друг к другу, но перегороженные общим забором.
— Ты в курсе, что наши дети дружат? — Николай говорил хрипло, даже прокашлялся несколько раз.
— И как твоя мегера на это реагирует? — Ирина откровенно язвила.
— Звучит так, как будто ты ревнуешь.
— Я-то, может, и вдова. Но ты еще нет. — Ольгина мама усмехнулись, но сразу перешла на серьезный тон. — А я не повторю ошибки и не вернусь в отношения с женатым.
— Я…
— Что? Забыл тогда сказать, что женат? А теперь, раз все прояснили, хватай меня, светла девица, за чресла?
— Прости.
— За то, что я постарела за эти пятнадцать лет, а твоя мегера — нет?
— Нет, я не был…
— Хватит. Это давно в прошлом. — Она воткнула лопату в землю. Ее пальцы подрагивали.
Он оперся лбом о решетку: «Тогда почему ты так много об этом говоришь? Да еще и в первое общение спустя столько лет?» Сердце у него заболело.
— Не дай своей жене и сыну обидеть мою дотку. Или пожалеешь. Ты меня знаешь.
Он улыбнулся.
— Если она хотя бы частично в тебя, она и сама справится, а обидчики пожалеют обо всем.
— О-о-о, тут еще хуже. Она не в меня. Она в мою маму.
— Если там кровь Марии, то мне уже жалко сыночка.
Они оба рассмеялись. У нее такая открытая и искренняя улыбка. Сердце заболело еще сильнее. Он понял, что должен это сказать. Объясниться хоть раз. Пусть они и соседи, но жизнь сложилась так, что, возможно, они больше никогда не заговорят друг с другом.