Вспомнив об этом, Томми понял, что именно такой линии ему и следует придерживаться сейчас – как, впрочем, и всегда – с тетушкой Адой.
– Мне очень жаль, тетя. Знаете, с годами становишься забывчивым… Не у всех ведь, – продолжал он без тени смущения, – такая прекрасная память, как у вас.
Тетушка Ада самодовольно ухмыльнулась. Именно так.
– Тут ты, пожалуй, прав. Извини, если приняла немного грубовато – не люблю, когда навязываются. В этом заведении всякое бывает. Впустить могут кого угодно. Любого постороннего. Если каждого принимать, если верить каждому на слово, то ведь и обокрасть могут, и даже убить в постели.
– Не думаю, что такое возможно.
– Кто его знает. В газетах такое порой пишут… А послушать людей – чего только не рассказывают. Нет, я, конечно, не всему, что слышу, верю, но держусь настороже. Ты не поверишь, на днях привели какого-то чужака – раньше я никогда его не видела. Называл себя доктором Уильямсом. Нам сказали, что доктор Мюррей в отпуске, а это его новый партнер. Каково! И откуда же мне знать, что он – новый партнер? Поверить на слово?
– И что, он действительно оказался новым партнером?
– Вообще-то, да, – ответила тетушка Ада, слегка раздраженная отступлением с изначальной позиции. – Но наверняка-то ведь никто знать не мог. Прикатил на автомобиле, с таким черным ящичком – врачи их носят для измерения давления… Похож на магический ящик, о котором когда-то так много говорили. Кто это был? Джоанна Сауткот?[3]
– Нет, по-моему, там речь шла немного о другом. О некоем пророчестве.
– Понятно. Я, собственно, к тому веду, что любой может заявиться сюда, назвать себя доктором, и тут же все сиделки начинают хихикать да улыбаться и чуть ли не по струнке вытягиваться – да, доктор, конечно, доктор… Глупышки! А если кто-то из пациенток говорит, что знать его не знает и в глаза не видывал, то ее начинают убеждать, что она просто забыла; мол, у нее с памятью плохо. Лично я ли́ца не забываю, – твердо добавила тетушка Ада. – Кстати, как твоя тетя Кэролайн? Давненько от нее ничего не было. Ты ее видел?
Томми несколько смущенно объяснил, что тетя Кэролайн уже пятнадцать лет как умерла. Тетушка Ада приняла это известие, не выказав ни малейших признаков печали. В конце концов, почившая доводилась ей не родной сестрой, а всего лишь двоюродной.