– Ты чего ж матери письмо не отправил? – спросил Костенко. – Старуха все глаза выплакала, тебя ожидаючи.
– Не меня, – ответил Дерябин, – алименты.
– Матери денег пожалел? – спросил Жуков.
– Да не жалел я ей ничего. Когда меня «Загни и отчлень» выгнал, я деньги-то прогулял. С чем ехать к старухе? Ну, она, понятно, на алименты… Сестра, паскуда, натравила, они с ее мужиком завистливые, на чужую деньгу беспощадные… Вот, все думал, заработаю по новой и полечу к бабке…
– Поэтому молчал? Притаился? – спросил Жуков.
– Ну, – по-сибирски, утверждающим вопросом ответил Дерябин.
– А с кем в авиапорту гулял? – спросил Костенко.
Жуков стремительно глянул на полковника: тот ставил с и л к и – убийство неизвестного «ДСК» и драка у Загибалова произошли почти в одно и то же время.
– Да разве упомнишь? Там такой гудеж стоял; когда бухие – все братья, только с похмелюги готовы друг дружку на вилы поднять.
– А маленький такой мужичок в вами не пил?
Жуков не сразу понял вопрос Костенко, потом вспомнил заключение экспертизы о размере обуви («убитый носил тридцать девятый – сороковой размер»), снова подивился т р е н и р о в а н н о с т и полковника: как большинство практиков, работающих далеко от центра, он считал столичных теоретиками.
Дерябин как-то по-особому глянул на Костенко и спросил:
– А чего это вас маленькие интересуют?
– Театр лилипутов хочу открыть, – рассердился Костенко. – Вы отвечайте, когда спрашивают, Дерябин.
– Так ведь это моя добрая воля, – ответил тот, – отвечать вам или нет. Сейчас время другое, мы сейчас под законом живем.
Костенко усмехнулся, посмотрел на Жукова.
– Вот поди разберись, – сказал он и по тому, как нахмурился Жуков, понял, что майор тоже вспомнил глухую старуху Потанову, сетовавшую на «нынешние порядки».
Дерябин достал из кармана «Герцеговину Флор», неторопливо раскурил длинную папиросу, глубоко затянулся и ответил:
– Помнится, маленький какой-то был.
– Почему запомнили? – поинтересовался Костенко. – Из блатных? Поделец?
– И не блатной, и не поделец, но тоже свое сидел – шофер, сшиб кого-то, получил срок.
– Фамилию не помните?
– Имени даже не помню, начальник, откуда ж фамилию-то?
– Примет никаких особых не было? – спросил Жуков. – Наколки, например?
– Наколка была, – ответил Дерябин, подумав. – Только не помню какая.
– На правой руке? – спросил Костенко.