На углу искомой улицы я вручил ей банкноту и велел убираться. А вот это уже был перебор, поскольку девица вдруг заплакала и спросила меня, что она мне сделала плохого. Вопрос был резонный, и я мысленно обругал себя трехэтажным окопным загибом. Нашел на ком злость срывать, идиот! Пробормотав нечто вроде «ну, извини, девочка», я попытался вручить ей еще одну такую же банкноту. Деньги она, однако, не взяла, и я, несколько смущенный, оставил ее на месте и пошел искать нужный дом.
Турки, конечно, народ приятный, но номера на своих домах, увы, не вывешивают. К счастью, было еще не очень поздно, и я оказался у цели даже быстрее, чем предполагал. В искомом доме я провел часа три. Подробности визита покуда не стану доверять бумаге. Сейфа у меня нет и не будет, а наша белая палатка, подаренная американским Красным Крестом, слишком уж продувается всеми ветрами.
(Перечитал – и снова разозлился. Ну, точно Большевизия!)
Не могу не написать о дальнейших событиях истанбульской ночи, хотя это и не имеет никакого отношения ни к моему дневнику, ни к цели моего путешествия на эту небольшую истанбульскую улицу. Выйдя из дома (меня оставляли ночевать, но я не решился надоедать хозяевам), на совершенно пустой улице я заметил знакомую фигуру. Гимназистка седьмого класса дремала, усевшись на какое-то крыльцо и прислонившись спиной к высоким резным дверям, которыми славятся дома в старой части города.
Признаться, первая моя мысль была не из самых удачных. Но я тут же рассудил, что генерал Ноги все же не всесилен, и так глупо не будет вести себя ни один агент. Посему оставалась дилемма: разбудить девицу либо оставить ее у резных дверей. В конце концов то ли воспитание, то ли любопытство взяли верх, и я предпочел окликнуть ее и поинтересоваться, не меня ли она ждет. Оказалось, что все-таки меня.
Она явно протрезвела, а моя злость уже успела перегореть. В общем, я извинился – уже по настоящему, и мы познакомились.
Мы пошли куда-то в сторону Старых Казарм, время от времени перекуривая и переговариваясь о всякой всячине. Мою новую знакомую звали Татьяной, и она действительно училась в седьмом классе Ростовской гимназии, когда к Ростову подошла дивизия Азина, и ей с братом пришлось уезжать. Так что с гимназисткой я почти не ошибся, ошибся в другом: именно брат послал ее на панель. Впрочем, свое он успел получить: вот уж месяц как он пропал и, похоже, пропал основательно. Здесь, в Истанбуле, это просто. Я рассказал кое-что о себе, причем как-то незаметно мы перешли на «вы», что сделало наш разговор и вовсе невеселым.