Даттам изумился:
– Как это к тебе попало?
Харсома махнул рукой:
– На жалобном столбе висело… Это правда, что тут написано?
– Да откуда же я знаю? – изумился Даттам, – хоть писал-то кто?
– Да дядя твой, голова твоя соленая! Что он за человек? Это правда, что он поссорился с Харизом из-за взятки? Сам – умелец все пять пальцев в масле держать… Что это за история с ушками треножника?
Но Даттам об ушках треножника ничего не знал.
Его интересовали лишь механизмы – числа, обросшие плотью. Любил он их за то, что, если что-то не так, – можно было разобрать на части и переложить по-правильному. А мир механизмом не был, и потому Даттама не занимал. Черна ли, бела ли душа правителя – Даттаму, увы, было все равно. Он думал так: черной ли, белой краской выкрашу я модель, – разве изменит это свойства и связи?
– Да не знаю я ничего, – пробормотал Даттам.
– Ну, – сказал с досадой Харсома, – ты, Датти, право, не человек, а канарейка, – если тебя не кормить, так с голоду у корма умрешь! Это правда хоть, что дядя твой очень влиятелен среди черни? Чуть ли, говорят, не пророк?
– Да что такое пророк?
– Если человек лжет другим, а сам про себя все знает, его называют обманщиком, – пояснил Харсома, – а если он лжет другим и верит в свою ложь сам, его называют пророком.
Даттам после этого останавливался у жалобных столбов доклада нигде не видел.
* * *
Даттам сделал механический гравировальный станок и по рекомендации Харсомы принес его одному человеку. Это оказался тот самый императорский конюший Арравет, который вместе с Рехеттой лазил по заброшенным шахтам.
Арравет обрадовался.
Конюший Арравет тоже был в некотором роде колдуном: дом, где он жил, в земляном кадастре значился частью государева парка. А приглядишься: высятся стены там, где по описи пустошь для выездки лошадей, резные перила соткутся над призрачным озером… и я так скажу: если всякая магия, помимо казенных чародеев, черная, то и это черная магия.
Арравета называли одним из самых богатых людей империи. Однажды поймали вора, который показал, что унес у Арравета двадцать тысяч. Арравет, конечно, отперся: «Я – мелкий чиновник, откуда у меня такие деньги?» Наутро вора нашли в городской тюрьме задохнувшимся.
Арравет стал печатать на станке ходовой товар, – городские истории и непристойные картинки, причем прямо приспособил под это официальный цех.